Ребёнок от босса

— Это правда? – давлю настойчиво, не отводя взгляда.

- Да, – хрипло отвечает Максим. Губы мужчины сжимаются в одну сплошную неподатливую линию.

- Нам не о чем с тобой говорить.

Я отворачиваюсь и иду в сторону подъезда. Слава Богу, лавочка пустует. Сегодня нет вездесущих бабулек-сплетниц. Хотя бы моя гордость не пострадала прилюдно.

Садулаев вновь останавливает меня, разворачивая к себе лицом.

— Подожди, Ангелина.

- Твои люди разгромили академию. Татьяна… - сбрасываю его руку. - У нее на лице остался след от удара, – делаю глубокий вдох и уже почти кричу, впадая в истерику. - Ты предал меня! Ты знал, как мне дорог балет!

- Клянусь, - цедит Максим, - я тут не при чем.

- Тогда кто?! – кричу так, что закладывает уши. – Кто при чем? Кто все это устроил?

- Мой отец.

Я горько усмехаюсь. Нет, Максим Садулаев, я не такая дурочка, как ты думаешь.

- Я тебе не верю!

Сейчас я искренне сожалею, что не поверила ему. После душа совсем не хочется надевать джинсы и топ. Взгляд останавливается на белой рубашке, которая лежит аккуратно сложенная на стиральной машине. Без зазрения совести надеваю ее на себя. Натуральный материал приятно холодит кожу после душа, и я почти мурлычу от удовольствия.

Ступая босыми ступнями по полу, выскальзываю из ванной и иду по коридору, подсвеченному лишь точечными светильниками.

В одной из комнат дверь приоткрыта, сквозь щель пробивается свет.

Глава 7

Моему взгляду предстает большая двуспальная кровать, возле которой стоит прикроватная тумбочка, именно на ней и стоит стильный темный ночник, который излучает мягкий уютный свет.

Усталый взгляд перемещается обратно на кровать. Пушистое, кофейного цвета одеяло, словно манит прилечь, соблазняет откинуть уголок в сторону и проверить на деле, так ли приятно спать на шёлковых простынях, как это я слышала где-то ранее.

Максима нет, и я делаю вывод, что он лег в другой комнате.

В груди мгновенно вспыхивает чувство, так похожее на разочарование. Меня уже не радует ни воздушное одеяло, ни приятные к телу бежевые простыни.

Смежив веки, чувствую, как из-под ресниц катится одинокая слеза. Лежу одна посреди огромной кровати и плачу, сжимая подушку руками.

А вдруг Максиму нужен только ребенок?!

Не выдержав, шмыгаю носом. Несколько долгих минут я пытаюсь безуспешно уснуть и даже пару раз считаю до ста овец, прыгающих через забор…

Я всё-таки уснула, напереживавшись вдоволь. Проснулась в полной темноте, словно от толчка, сонно моргая.

Крепкие руки прижали меня к себе

Сердце рвануло вперед как ненормальное.

Дыхание Максима зашевелило маленькие волоски на моей шее, вызывая сладкие мурашки на коже.

— Я немного поработал за компом, — шепчет он ласково.

Подавшись слегка назад, я хотела повернуться и заглянуть ему в лицо, но сильные руки удержали меня на месте.

Максим непринуждённо заграбастал меня в более тесные объятия и, положив подбородок мне на макушку, проворчал:

— Спи, детка и не ворочайся. Я не железный.

Кажется, лев и правда дал время бедной овечке прийти в себя…

* * *

— Ай, черт! — резко отдёргиваю прочь руку от горячей кастрюльки, в которой варятся спагетти. Усердно дую на покрасневший палец, а затем, шипя, словно кошка, бросаюсь к каменной кухонной раковине. Струя холодной воды приносит мгновенное облегчение.

Да что же это я в конце-концов… Но тут же нахожу ответ.

Да все потому, что летаю в облаках! А как не летать, когда все складывается куда лучше, чем в сказке? Я почти чувствую себя диснеевской принцессой, которая наконец-то встретила своего принца. Опускаю ресницы, пряча улыбку.

Максим такой заботливый, внимательный, милый…

Щеки заливает румянец стоит мне вспомнить, как утром, Садулаев отвёз меня в «Центр планирования семьи». Тогда я думала, что Максим подождёт в машине, но не тут-то было.

Он пошёл вместе со мной, и судя по выражению лица моего мужчины, перед ним даже не стояло выбора пойти в клинику или остаться ожидать в машине.

Переступив порог клиники, я поразилась тому контрасту, что она собой представляла с городской клиникой. Чувствуя себя неловко, я то и дело цеплялась за руку Максима, словно за спасательный круг. Макс тут же сжимал горячей ладонью мои трепещущие пальцы, успокаивающим жестом поглаживая серединку ладони.