Речь патриарха Алексия II к раввинам г Нью-Йорка (США) 13 ноября 1991 года и Ересь жидовствующих

"Выше видно, что мнение о евреях Державина, сочиненное им во время посылки его в Польшу, отданное при Императоре Павле на рассмотрение Правительствующего Сената, приказано было рассмотреть почти с самого начала министерства Державина учрежденному особому комитету, составленному из графа Чарторыжского, графа Потоцкого, графа Валериана Зубова и Державина, которое и рассматривалось через продолжение всего его, Державина, министерства; но по разным интригам при нем окончания не получило. Оно заслуживает, чтобы об нем сказать подробнее. Первоначально положено было, чтоб призвать из некоторых губерний несколько старшин из кагалов и раввинов знаменитейших, для объяснения с ними всех обстоятельств в том Державина мнении изображенных. Оно достойно, чтоб его с прилежанием прочесть и войти во все его подробности, дабы узнать прямое мнение сочинителя, к благоустройству Государства и самих евреев служащее. Продолжались их съезд, явки и их представления во всю почти зиму; тут пошли с их стороны, чтоб оставить их по-прежнему, разные происки. Между прочим г. Гурко, Белорусский помещик, доставил Державину перехваченное им от кого-то в Белоруссии письмо, написанное от одного еврея к поверенному их в Петербурге, в котором сказано, что они на Державина, яко на гонителя, по всем кагалам в свете, наложили херим или проклятие, что они собрали на подарки по сему делу 1,000,000 р. и послали в Петербург и просят приложить всевозможное старание о смене Генерал-Прокурора Державина, а ежели того не можно, то хотя посягнуть на его жизнь, на что и полагает сроку до трех лет, а между тем убеждает его, чтобы, сколько можно, продолжить дело, ибо при Державине не чает, чтоб в пользу их решено было. Польза же их состояла в том, чтоб не было им воспрещено по корчмам в деревнях продавать вино, от чего все зло происходило, что они спаивают и приводят в совершенное разорение крестьян, а чтоб удобнее было продолжать дело, то он будет доставлять ему из чужих краев от разных мест и людей мнения, каким образом лучше учредить евреев, которые, скоро после того, самым делом начинали вступать то на Французском, то на Немецком языке и доставлялись в комитет, при повелении Государя Императора рассмотреть оные, то через графа Чарторыжского, то Кочубея, то Новосильцева. Между тем еврей Нотко, бывший у Державина в доверенности, якобы по ревности его к благоустроению евреев, соглашаясь с его Державина мнением, подававши разные проекты о учреждении фабрик и прочее, пришел в один день к нему, и под видом доброжелательства, что ему одному Державину не перемочь всех его товарищей, которые все на стороне еврейской, - принял бы сто, и ежели мало, то и двести тысяч рублей, чтобы только был с прочими его сочленами согласен. Державин, сочтя сие важным и рассуждая, что на его убеждение согласиться и принять деньги, значит изменить присяге и действовать вопреки воли Государя; что, оставя в прежнем неустройстве евреев, оставить им прежние способы, через винную по корчам продажу, значит грабить поселян и лишать их насущного хлеба; ежели же не согласиться на подкуп и остаться одному в противуборстве всех, без подкрепления Государя, то успеху во всех его трудах и стараниях ожидать неможно. И так он решился о сем подкупе сказать Государю и подкрепить сию истину Гуркиным письмом, в котором видно, что на подкуп собрана значительная сумма, что на него есть умысел и прочее, как выше видно; а при том, что через князя Чарторыжского и Новосильцева вступили уже в комитет, по воле Государя, два проекта о устройстве евреев, один на Французском, а другой на Немецком языке, - то все сие сообразя и представя Императору, надеялся он, что Государь удостоверится в его верной службе и примет его сторону. Правда, сначала он поколебался жестоко, и когда Державин его спросил, принять-ли деньги, предлагаемые Ноткою 200 т. руб., то он в замешательстве отвечал: "Погоди, я тебе скажу, когда что надобно будет делать", а между тем взял к себе Гуркино письмо, чтобы удостовериться о всем, в нем написанном, через другие каналы. Державин думал, что возымеет действие такое сильное доказательство, и Государь остережется от людей, его окружающих и покровительствующих жидов. Между тем, по связи и дружбе с графом Валерианом Александровичем Зубовым, пересказал все чистосердечно ему случившееся, не знав, что он в крайней связи с господином Сперанским, бывшим тогда директором канцелярии Внутреннего Министерства г. Кочубея, которого он водил за нос, и делал из него что хотел. Сперанский совсем был предан жидам, через известного откупщика Переца, которого он открытым образом считался приятелем и жил в его доме.