Рефераты для дурехи

«Как только мы остались одни, она принялась танцевать и хохотать, как сумасшедшая, напевая: «Ты мой ром, я твоя роми» (…) Она бросила все на пол и кинулась мне на шею, говоря: «Я плачу свои долги, я плачу свои долги! Таков закон у калес» (цыган). (…)Наевшись конфет, как шестилетний ребенок, она стала пихать их пригорошнями в старухин кувшин с водой. «Это ей будет шербет», – говорила она. Она давила «йемас» (род нуги), кидая их об стены. «Это чтобы нам не надоедали мухи», – говорила она. Каких только шалостей и глупостей она не придумывала! (…) С этой женщиной нельзя было соскучиться…» (с.493–494).

4) Снова кнут и вызов мужскому самолюбию Хосе: она называет Хосе «канарейкой» по цвету его желтого мундира, в то же время если она сравнивается с кошкой, с волчицей, то эту канарейку она с успехом и сожрет, даже не подавившись. «– В казарму? – промолвила она презрительно. – Или ты негр, чтобы тебя водили на веревочке? Ты настоящая канарейка одеждой и нравом. И сердце у тебя цыплячье» (С. 494). Она издевается над христианскими чувствами Хосе, готовя план убийства богатого англичанина: «Я прошу его съездить со мною в Ронду, где у меня сестра в монастыре… (Здесь опять хохот.) (…) Вы на него нападаете (…) Надо, чтобы Кривой выскочил первым. Вы держитесь немного позади, рак (англичанин) бесстрашен и ловок; у него отличные пистолеты… Понимаешь?

– Нет, – сказал я ей, – я ненавижу Гарсию, но он мой товарищ (…) мы сведем счеты по обычаю моей страны (…) я всегда останусь, как говорится, честным наваррцем» (с.506).

5) Наконец, самое главное: Кармен толкает Хосе на серию убийств: сначала он убивает офицера в пароксизме ревности, после он делается контрабандистом и убивает Гарсию Кривого и англичанина (а возможно, и еще множество неназванных людей, погибших на большой дороге с легкой руки Кармен). Кровь связывает Кармен и Хосе. Они убийцы-подельники, их связывает то самое общее «цыганское дело», в которое Хосе ввязался не по своей воле, а по воле Кармен.

Любовь, замешанная на крови, не может существовать, потому что это противоречит самой природе любви. Она неминуемо будет разрушена. Трагедия в том, что Кармен как раз удалось превратить Хосе в мачо, и она столкнулась с тем, чего сама хотела: Хосе принялся принуждать Кармен любить, ведь он пожертвовал для нее всем, ради нее он ввязался в жизнь, которую, как добрый христианин, ненавидел, и поэтому она должна любить его вечно. Но слово «долг» для Кармен как красная тряпка для быка. Она готова любить «на минуточку» кого угодно, даже пикадора Лукаса с его раскрашенным кафтаном и деньгами, которые путем очередного убийства и разбоя опять можно будет прикарманить, лишь бы не поддаться принуждению Хосе. Здесь вступили в игру и в смертельное противоборство две воли: мужская и женская. Чья пересилит? Женщина Кармен сделала из Хосе мужчину, но не мужчине переломить ее женскую волю. Лучше смерть. Она победит или погибнет: «Смотри, не выводи меня из терпения. Если ты мне надоешь, я сыщу какого-нибудь молодчика, который поступит с тобой так же, как ты поступил с Кривым» (С. 509).

И Кармен знает, отчего умрет. Она гадала и верит в гадания, а перед смертью гадание на воске говорит ей, что от судьбы не уйти. Ее смерть сродни ее жизни. Мирная, честная жизнь в Америке, куда предлагает бежать ей Хосе, не по ней. Она швыряет в кусты кольцо, подаренное ей Хосе, кольцо «рома» – «роми», и Хосе убивает ее ножом Кривого, взятого Хосе в момент убийства, когда он сломал свой нож. Смерть порождает смерть. Любви нет места, когда вокруг свирепствует кровь – цвет Кармен. Ее жизнь, яркая и молниеносная, не что иное, как поиск смерти и вызов ей. Жизнь как вызов, как провокация, как смертельный риск – вот идеал Кармен. Разве может здесь оставаться место любви? Любовь, наверное, по ее представлению, нечто овечье-баранье, удел слабых сердец. Сильные же сердца, вроде нее, живут в браке с «вдовой с деревянными ногами», то есть виселицей, и Кармен как будто завещает Хосе этот брак: его повесят, так что смерть восторжествует над любовью, в полном согласии с представлениями о жизни Кармен.

Глава 4. Достойна ли госпожа Бовари любви читателя?

Когда говорят о романе «Госпожа Бовари», часто вспоминают знаменитую фразу Гюстава Флобера: «Госпожа Бовари – это я!»