Рефлекс выживания

— Ты просто не знаешь его папаню. Он Серёгу признал недавно. Они с матерью всю жизнь одни жили, папочка оставил их в младенческом возрасте.

— Какая разница, ведь всё равно признал же.

Лёшка вздохнул и ответил:

— Лучше бы не признавал, Серёгу в такое дело втравил. Он, как узнал, что папочка имеет непосредственное отношение к делу, вынужден был прикрыть его.

Я от такого неожиданного признания даже заикаться стала:

— Так, зн… значит, эт… то его мы должны благодарить за постоянные отказы? Андрею в милиции с самого начала отвечали, что нет состава преступления. Ничего себе! Предатель!

— А как иначе он мог поступить? — стал защищать Лёшка друга. — Предать родного отца?

Я не знала, что ответить, потому что мне трудно было судить — своего отца я вообще не помнила, фотографии — не в счёт. Безусловно, Серёга стоял перед серьезным выбором, но если учесть, что папеньку он узнал не так давно, то…

— Конечно, предать отца он не мог, а друзей и, наконец, любимую женщину мог?

Лёшка зло посмотрел на меня и сказал:

— Тогда он не знал, что Ленка для него станет больше, чем… чем…

— Просто любовница? — подсказала я.

— Да, — согласился он, — Серёга влюбился в неё по уши и не хочет терять.

— Она сама откажется от него, когда я обо всём расскажу.

Лёшка, хитро прищурившись, посмотрел на меня и возразил:

— А может, нет.

Я недоверчиво скривилась и ничего не сказала. И в самом деле, я же не могу решать за Ленку, а вдруг она тоже любит его. А потом, я сама слышала, как Сергей из-за нас поссорился с отцом и ушёл. Кто его знает: на этот раз искренен он или нет.

— Да пойми ты, наконец, — Лёшка схватил меня за плечи и тряханул, — если бы Серёга хотел вам зла, он бы не попросил меня за вами присмотреть. Мы давно дружим и полностью друг другу доверяем.

— Благодетель, — процедила я сквозь зубы. — Да он просто технично переложил всё на тебя.

— Он не мог по-другому, — упрямо повторил Лёшка.

Я рассмеялась ему в лицо:

— Ха-ха-ха! О, святая наивность! Он просто решил умыть руки.

— Ты… ты… дура! Ничего не знаешь! — взбеленился Лёшка.

— Я знаю одно — он просто трус. Между прочим, ты вместо него жизнью рисковал, а он только и делал, что вставлял нам палки в колеса.

— Рисковать — это моя работа, — заявил Лёшка.

— Ах, скажите, пожалуйста, благородный Рембо! Кстати, где был твой бесценный друг, когда тебя закапывали? — решилась я на последний аргумент.

Лёшка замялся, нахмурил брови и ответил:

— Серёга не знал, что меня повезли закапывать.

— Ты так считаешь? Между прочим, он в это время преспокойно наблюдал за всем происходящим в комнате на втором этаже большого особняка.

— Я знаю, — тихо ответил Лёшка, — он думал, что я тоже в доме. Да и светиться ему нельзя было, ведь дай он только понять, что мы как-то связаны, то его бы тоже вместе со мной…

Я устало махнула рукой. Эта дурацкая пресловутая мужская дружба. Ничем её не прошибёшь. Мужики сами не свои становятся, когда речь идет о ней. Этот упрямец Лёшка всё равно будет стоять на своём, даже если весь свет подтвердит обратное. Ну и пусть. Лично я всё равно не оправдывала Сергея. Жаль Лёшку, в конце концов, он когда-нибудь разочаруется в своём друге. Но если ему так хочется, пусть.

— Ты обиделась? — спросил Лёшка, нежно обнимая меня.

— Обиделась? Да нет, что ты, на таких, как ты, не обижаются.

Лёшка лукаво посмотрел на меня и рассмеялся, я не выдержала и тоже засмеялась. Мы хохотали громко и заливисто, так что деревенские собаки, возмутившись, начали сердиться. Их лай, как лавина, разрастался, постепенно охватывая всю деревню.

— Ого! — сказал Лёшка. — Слышишь? К нам хор Пятницкого присоединился.

— Тихо, — зашептала я, — а то вся деревня сбежится.

Лёшка пересел ко мне поближе и как бы невзначай обнял за плечи.

— Я давно хотел спросить, — начал он, немного смущаясь, — почему ты, такая красивая девушка, и не замужем?