Рефлекс выживания

Я задумалась: а, в самом деле, почему? В моей жизни всегда находилось множество причин, которые не давали сделать это. Не объяснять же всё ему сейчас, да и не надо. Он всё равно не поймёт. Моё женское счастье, как я считала, не состоялось. Сначала Луис, потом Ванечка, Вадим, Руслан. Я подумала, что их, как ни странно, объединяет одно — они все оказались недостойными людьми, у которых напрочь отсутствует понятие о мужской чести. Посудите сами: Луис, не простившись, скрылся в неизвестном направлении, объявившись через лет десять; Ванечка сделал мне предложение, но женился на другой, и, как я поняла, весьма счастлив; Вадим, недвусмысленно ухаживающий за мной, оказался ни кем иным, как негодяем и предателем. Кстати, я теперь сомневаюсь, было ли его увлечение искренним, или он преследовал корыстные цели. Судя по всему, всё же второе. Наконец, Руслан оказался ничем не лучше Вадима. Руслан… Из всей этой «дружной» компании мне почему-то было до глубины души жаль расставаться именно с ним. Как только подумаю, что он лгал всё это время, тоска сжимала сердце. Пожалуй, Руслан — единственный, кто стал по-настоящему дорог. Но, к сожалению, он не лучше и не хуже других. Его слова о любви, мамины рассказы — всё это не более чем уловка, чтобы добыть нужную информацию, а если повезёт, то и зелёную папочку. Я со злостью тряхнула головой: но почему именно он?

— Что с тобой? — тихо спросил Лёшка. — Ты плачешь?

В самом деле, я плакала. Надо же, а я и не заметила. Лёшка придвинулся ещё ближе, взял моё лицо в ладони и стал нежно целовать. Я вдруг ни с того ни с сего подумала: «А почему бы и нет?» Во всяком случае, он не похож на остальных. Нет, конечно, кое в чём похож, потому что, как мы с Ленкой справедливо полагали, все мужчины похожи друг на друга, как близнецы, и всё же… Лешкины поцелуи становились всё смелее и смелее, я, пока робко, но стала отвечать ему.

— Сандра, — шептал Лёшка, — Сандра, я…

Он настолько был взволнован, что даже не мог говорить. Да и разве нужны слова, когда мужчина и женщина, находясь в опасной близости друг к другу, уносятся в запредельные миры? Конечно, нет… Тем более, в такой романтической обстановке: когда вокруг сено; а из сада легкий ветерок доносит аромат цветущих яблонь; до одури поют соловьи; и рядом только он, вы с ним, и больше никого. В общем… ну, вы понимаете, мы не удержались, и… одним словом, было всё просто чудесно… Хотя, кажется, с Русланом было намного лучше. Стоп! В который раз я предложила самой себе заткнуться и не думать больше о том, чего в принципе не может быть.

Потом Лёшка, как честный человек, признался мне в искренней любви и попросил стать для меня близким другом, очень близким. Я обещала, что подумаю над этим интересным предложением, в последний раз грустно вздохнув о Руслане. А ведь на месте Лёшки мог быть он, но… В конце концов, сколько можно отравлять себе жизнь несбыточными мечтами? Руслан, как та звезда, которую я видела в дверном проёме сарая, такая же далекая и эфемерная, а Лёшка здесь, рядом со мной, клянётся в вечной любви и преданности. И, кажется, настроен весьма серьёзно…

Глава 36

Рано утром, как только ожила деревня, мы пошли на автобусную остановку, оставив ключи от дома в указанном бабулей месте. В автобусе сидели, крепко обнявшись, и ворковали, как два нежных голубка.

Город, в отличие от деревни, просыпался намного позже. Это было на руку, во всяком случае, никто не пристанет с глупыми вопросами. Во дворе «докторского» дома тоже было тихо и спокойно. Постоянно оглядываясь, мы пробрались в подъезд и поднялись на пятый этаж пешком, не решаясь вызвать лифт. Но в нашей конспиративной квартире нас никто не ждал. Дверь почему-то оказалась открыта, всё было разбросано, как попало, и девчонки будто испарились.

Я ахнула и привалилась на Лёшкино плечо.

— И сюда добрались, — я с тревогой посмотрела на него.

— Не нравится мне всё это, — процедил он, — давай уйдём отсюда.

— Подожди, — сказала я, — надо всё же посмотреть, что к чему.

— Нет, — отрезал Лёшка, — ни в коем случае.

Он достал из кармана носовой платок и протёр все ручки дверей, к которым мы прикасались.

— А вдруг там девчонки записку оставили, да и вещи мне забрать надо, — не унималась я.

— Хорошо, но я сам, — согласился Лешка и цепко, тихо, как кошка, пошёл по квартире.

Я, немного погодя, двинулась за ним, но лучше бы этого не делала. Лёшка не успел меня предупредить, и я увидела то, чего в глубине души опасалась увидеть: в спальне, на кровати, ничком лежал человек с ножом в спине. Лешка зачем-то схватился за нож и выдернул его, потом перевернул человека и…

— А-а-а! Николаша! — заорала я от ужаса.

— Тихо ты, — цыкнул на меня Лёшка.

Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота, совсем, как тогда, в нашем офисе, когда обнаружила раненого Витюшу, и схватилась руками за стенку, чтобы не упасть. Этого ещё не хватало! Больше делать Лёшке нечего, как возиться со мной. Не знаю, каким образом заставила себя пересилить дурноту и не упасть в обморок, который в данный момент был бы вовсе не кстати.