Реформация

Испанская скульптура охотнее, чем архитектура, поддалась нахлынувшему итальянскому потоку. Пьетро Торриджано, сломав нос Микеланджело во Флоренции и отрезав бороду Генриху VIII в Лондоне, поселился в Севилье (1521) и вылепил в терракоте неуклюжего святого Иеронима, которого Гойя ошибочно посчитал высшим произведением современной скульптуры.35 Почувствовав, что ему плохо заплатили за статую Девы Марии, Торриджано разбил ее на куски, был арестован инквизицией и умер в ее тюрьмах.36 Дамиан Формент, вернувшийся в Арагон из Италии, нес дух Возрождения на своем резце и в своем хвастовстве; он называл себя «соперником Фидия и Праксителя» и был принят по собственной оценке. Церковные власти разрешили ему вырезать изображения себя и своей жены на основании репродукции, которую он сделал для аббатства Монте-Арагон. Для церкви Нуэстра Сеньора дель Пилар в Сарагосе он вырезал из алебастра просторный ретабло с барельефом, сочетающий готику с элементами Ренессанса, живопись со скульптурой, цвет с формой. Другой ретабле, в соборе Уэски, Формент посвятил последние тринадцать лет своей жизни (1520–33).

Как Педро Берругете доминировал в испанской живописи за полвека до Карла V, так и его сын стал ведущим испанским скульптором этой эпохи. Алонсо учился искусству цвета у своего отца, затем отправился в Италию и работал с Рафаэлем в живописи, с Браманте и Микеланджело в скульптуре. Вернувшись в Испанию (1520), он привез с собой склонность Микеланджело к фигурам, застывшим в напряженных эмоциях или жестоких взглядах. Карл назначил его придворным скульптором и художником. В Вальядолиде он шесть лет работал, вырезая из дерева алтарную ширму размером сорок два на тридцать футов для церкви Сан-Бенито-эль-Реаль; сохранились только фрагменты, в основном Сан-Себастьян, ярко раскрашенный, с кровью, льющейся из ран. В 1535 году он вместе со своим главным соперником, Фелипе де Боргоньей, вырезал хоровые кабинки в соборе Толедо; и здесь микеланджеловская манера коснулась его руки, предвещая барокко в Испании. Когда ему было около восьмидесяти, ему поручили возвести в госпитале Святого Иоанна в Толедо памятник его основателю, кардиналу Хуану де Тавера; он взял в помощники своего сына Алонсо, создал одно из шедевров испанской скульптуры и умер в попытке на семьдесят пятом году жизни (1561).

Испанская живопись, все еще находившаяся под опекой Италии и Фландрии, при Карле V не создала ни одного выдающегося мастера. Император благоволил к иностранным художникам, привозил Антониса Мора для написания портретов испанских знатных особ, а для себя заявил, что не позволит писать себя никому, кроме великого Тициана. Единственным испанским художником этой эпохи, чья слава перешагнула Пиренеи, был Луис де Моралес. Первые пятьдесят лет его жизни прошли в бедности и безвестности Бадахоса, он писал картины для церквей и капелл в провинции Эстремадура. Ему было пятьдесят четыре года, когда Филипп II велел ему приехать и писать картины в Эскориале (1564). Он предстал в роскошном одеянии, которое король счел неподобающим для художника, но Филипп смягчился, узнав, что Луис потратил сбережения всей своей жизни, чтобы одеться подобающим образом для аудиенции у его величества. Картина Моралеса «Христос, несущий крест» не пришлась по вкусу королю, и он вернулся в Бадахос, в нищету. Несколько его картин можно увидеть в Испаноязычном обществе в Нью-Йорке, все они прекрасны; но лучший образец его работы — Богородица с младенцем в Прадо — слишком напоминает Рафаэля. Филипп, проезжая через Бадахос в 1581 году, выделил художнику запоздалую пенсию, которая позволила ему — теперь уже инвалиду из-за паралича и слабых глаз — регулярно питаться в течение пяти оставшихся ему лет жизни.

Ремесленники Испании часто были художниками только по имени. Испанские кружева и кожа занимали ведущие позиции в Европе. Художники по дереву тоже были непревзойденными; Теофиль Готье считал, что готическое искусство никогда не приближалось к совершенству, как в хоровых кабинках собора Толедо. Металлисты создавали произведения искусства из ширм для святилищ, оконных решеток, балконных перил, дверных петель и даже гвоздей. Золотых дел мастера и серебряных дел мастера превращали драгоценные металлы, поступавшие из Америки, в украшения для принцев и сосуды для церкви; знамениты были кустодии, которые они делали из филигранного серебра или золота, чтобы держать освященную Святыню. Жил Висенте, не удовлетворившись тем, что стал ведущим драматическим актером Португалии и Испании в этот период, выполнил монстранцию для демонстрации Святыни прихожанам, которая была названа «шедевром ювелирной работы в Португалии».37 А Франсишку де Олланда, португалец, несмотря на свое имя, с блеском продолжил умирающее искусство иллюминации.