Реформы 90-х годов XX века в странах Восточной Европы. Опыт мирового кооперативного движения

Мы должны оговориться: нарисованная нами картина возрастания регулирующего начала в протекании социально-экономических процессов возможна лишь при последовательном развитии лучших проявлений человеческой природы и, соответственно, лучших проявлений мотивации человеческих действий. В настоящее время ограничивающее действие факторов внутренней детерминации, связанное, в частности, с консерватизмом онтологической цели отдельных социально-хозяйственных институтов и хозяйственного механизма в целом, продолжает усиливаться, несмотря на предпринимаемые энергичные меры по их совершенствованию. Консерватизм онтологической цели указанных институтов значительно ограничивает действенность сознательного выбора адекватных современным производительным силам форм социально-экономической организации. Последние в современных условиях лишь усиливают стихийное социально-экономическое взаимодействие и препятствуют проявлению лучших свойств человеческой психики – этого индикатора рационального экономического поведения.

Очевидно, что «плановое», регулирующее начало связывается нами с целесообразностью в живой природе и человеческом обществе. Но целесообразность можно понимать и в более широком смысле – как определяющую внутреннюю детерминацию мирового процесса развития (пусть им будет мировой разум или абсолютная идея). Мы не предрешаем вопроса о божественном происхождении регулирующего начала во Вселенной» но мы твердо убеждены в поступательном характере движения мирового процесса. Сам термин «развитие» уже включает поступательность его, переход от одних систем равновесия к другим, более высоким (подвижное или динамическое равновесие). Целесообразность есть, по определению И. Канта, «закономерность случайного», т. е. отражение постоянных и непреходящих явлений и процессов, т. е. законов природы. В дополнение к уже известным в мировой литературе определениям целесообразного, как регулирующего, планомерного начала в мире, мы добавляем только положение о ее «онтологическом» статусе, т. е. сознательно указываем не только цели как должного, императивного, но и как обладающего не только будущим, но и «настоящим» существованием, отражением «бытийного» долженствования, его «посюсторонности». Это может показаться даже кощунственным, но мы не можем отрешиться от идеи, что целесообразность пронизывает мир сверху донизу, до самых элементарных форм жизни, если последняя не омертвляется полным отсутствием всякого движения, т. е. перестает быть самой собой.

Онтологический статус целевого начала в мире должен быть отмечен еще и потому, что в обыденном сознании, имеющем дело с чувственным и преходящим, трудно воспринимается грандиозность совершающегося в мире «круговорота материи», которое не есть простое верчение по кругу, а процесс саморазвертывания все более совершенных форм организации. Этот процесс не виден на поверхности: напротив, мы всюду наблюдаем случайное сцепление причин и следствий, которые могут меняться местами, но за которыми как раз и скрываются «обратные» связи («бирегуляторы»), придающие относительную устойчивость совершающимся в мире процессам и наглядно проявляющимся в «цепной связи» отраслей народного хозяйства. Убежденность в целесообразности мироздания, в поступательном развитии все более совершенных форм организации служит, на наш взгляд, основой того «экономического оптимизма», который положен в основу теории оптимального функционирования экономики и который рассматривает социально-экономический оптимум как конечную (и бесконечную во времени) стадию общественного развития.

Разумеется, события последних лет, деградация народного хозяйства, упадок морали и нравственности сильно подорвали тот «экономический оптимизм», которым изначально была пронизана система оптимального функционирования экономики (СОФЭ). Последняя проложила путь к целенаправленному, сознательному переустройству народного хозяйства на началах подлинного демократизма, демонтажа административно-хозяйственной системы, рационализации не только оптимального распределения ресурсов, но и коренного преобразования системы социально-экономических отношений. Экономический оптимизм базировался на понимании социально-экономического оптимума как нормативно задаваемого состояния, как «модели потребного будущего», обусловленного целеустремленностью развития социально-экономических систем. Целеустремленные системы стали основой трактовки внутренних потенций мирового развития, а в применении к плановой экономике рассматривались как сознательно конструируемые и произвольно навязываемые экономической реальности системы хозяйствования. Нормативный подход считался высшим достижением экономической науки.