Регистан где-то рядом

– Ты помнишь, как называется брага в Джелалабаде? Правильно, кава, кавка. Кто как назовет. Ох, и выручала она нас. Хоть мы и медики, но спирт тоже приходилось экономить. Мне позарез надо было ее раздобыть на свой день рождения. Пошел к своим друзьям саперам. Славную они готовили кавку в огромной двухсотлитровой бочке. Отлили они мне в большой пятилитровый солдатский термос. Не отпустили без пробы. Пили мы тогда «За содружество войск», за мой день рождения. Ох, и крепкая оказалась! С трудом дотащил я тогда термос до своей медроты. Развезло. Жуть! Но с коллегами продолжили гулять. Славный это был день рождения. Но, словно, в другой уже жизни.

Капитан умолк. Молчали и все в палате. Все хотели верить, что офицер сможет все-таки «вернуться к ним».

В палату стремительно вошел Борис Владимирович, прикомандированный подполковник из Ленинграда.

– Привет, Саша. Уже закончили тебя перевязывать? Хорошо. Я распорядился сейчас перенести к вам на носилках в палату раненого офицера. Он совсем упал духом после ампутации обеих ног. Надо вернуть ему желание жить. Он уже пытался выброситься из окна. Помоги ему. Он из твоей Кандагарской бригады, капитан, командир одной из рот. Возможно, вы знакомы. Тоже Александр. Пусть он пару часиков у вас побудет. Поговори с ним по душам. Успокой, как можешь. Добро?

– Хорошо, я готов.

Но это было тяжелое поручение. Самого бы Невского кто-нибудь успокоил…

Глава 4. Июнь 1982 года

1

Многие прилетевшие выползали из самолета с «квадратными глазами», качались, словно пьяные. Для Невского, правда, полет пролетел незаметно – из примерно двух часов полетного времени он умудрился бÓльшую часть времени проспать. Но последние шесть-семь минут, когда ИЛ-76 («Горбатый») проваливался вниз, все почувствовали себя в невесомости. Желудок подкатывал к горлу, а глаза закатывались.

Подполковник-сосед смертельно побледнел перед посадкой, смотрел на Невского расширившимися глазами. Наконец, колеса коснулись бетонной полосы. Самолет плавно заскользил по дорожке.

– Ну, вот мы и дома! Мой отпуск закончился. А ты первый раз в Афгане?

Невский кивнул, сглатывая горькую слюну. Подхватив вещи, вместе вышли из салона.

Трудно было, стоя на взлетной полосе, оценивать красоты столицы. Но жара почувствовалась сразу. Лицо опалило, словно из открытой духовки. Как по команде выходящие из самолета отходили в сторонку, останавливались и закуривали. «Ограниченный контингент» пополнился новыми силами.

Никто их не встречал. Каждый был предоставлен сам себе. Подполковник посоветовал Невскому двигать на Пересыльный пункт, сам он тоже туда идет. Ему еще предстоит перелет до Джелалабада. Но, по словам нового знакомого, все пути в любом случае ведут на «Пересылку». Старший лейтенант был рад попутчику. Впрочем, многие тоже потянулись за ними.

Пересыльный пункт… Если в Ташкенте это было «мини – государство», то в Кабуле – громадная империя. У «империи» были свои законы, свои правители и рабы. «Пересылка» ежедневно перемалывала сотни и сотни человеческих судеб, определяя, порой, кому жить, а кому умереть. То тут, то там мелькали «деловые люди» неопределенного возраста и звания, они строили группы офицеров, включая подполковников и полковников (не говоря уж о гражданских) в колонны, уводили их в разных направлениях. Так и казалось, что вот-вот прозвучит команда: «Запевай!» И ведь, запели бы, наверное. Вновь прибывшие ощущали себя маленькими песчинками на теле «Пересылки», они ничего не знали, они волновались за свою судьбу. И только «распорядители» чувствовали себя, как рыбы в воде.

Невскому повезло: он избежал участи «колонного передвижения». Вдвоем с подполковником, который назвался Палько Леонидом Львовичем, политработником из бригады Джелалабада, они прошли к дежурному по Пересыльному пункту, отметили свое прибытие, получили «добро» на размещение, в журнал записали номер их палатки. Младший сержант проводил их в офицерскую палатку большого палаточного городка. Места выбрали рядом. Рулоны матрасов и грязные подушки лежали тут же. Можно было получить постельное белье, но Леонид Львович отсоветовал это делать – запросто было подцепить вшей. Лучше уж полежать на голых матрасах, а подушку предложил укрыть любой своей чистой вещью. Для этого он достал полотенце из сумки. Невский сделал также.

Полчасика полежали, отдыхая и привыкая к жаре. Подполковник оказался словоохотливым. Рассказал о своей службе в тропическом Джелалабаде, об обезьянах и пальмах, о бананах и апельсиновых рощах. Невский слушал его с большим интересом.

Палько ушел на часок-другой «прозондировать почву» на счет рейса до своего «тропического уголка». Невскому же он посоветовал «не рыпаться», а ждать кадровика, тот сам должен объявиться. Главное, что старший лейтенант уже записался в учетный документ, отметил свое прибытие.