Регистан где-то рядом

– Про «сердце Афганистана»? Конечно, расскажу. Я еще в прошлую командировку в Афганистан (я здесь второй раз, был еще в 81-м) слышал такое рассуждение, что если представить, что Афганистан – это тело человека, то Саланг – это его сердце. И сейчас советские солдаты, в том числе и водители, не дают этому сердцу остановиться. Сейчас немного соберусь с мыслями и продолжу.

3

– Я уже рассказывал эпизод, когда мы после очередного нападения на колонну потеряли машину с горючим. Мы продолжали путь дальше. Колонна стала вкручиваться по серпантину. Впереди был хребет Гиндукуш и самый высокогорный в мире тоннель под названием Саланг. Чуть поз же я остановлюсь на нем поподробнее, учитывая желание слушателей.

Подполковник Батура слегка улыбнулся и посмотрел на Невского:

– А прошла головная боль! Спасибо тебе, доктор. Да, я, пожалуй, оденусь, просох после баньки.

Он надел полевую форму без знаков различия, комбат последовал его примеру. Сергей Юрьевич с теплотой погладил свою куртку:

– Как не согласиться с Фиделем Кастро, он как-то произнес в одной из многочисленных своих речей: «Военная форма практична, проста, дешева – и никогда не выходит из моды». Мне пришлось служить на Кубе, видел легендарного команданте, что называется, «вживую». Так что, товарищи офицеры, носите с гордостью эту одежду.

Подбежал посыльный из штаба – срочно требовался комбат к телефону. Сан Саныч извинился и поспешно побежал вслед за солдатом.

– Ну, что, будете дальше слушать? – Батура провожал глазами удаляющегося комбата. – Или на этом поставим точку.

– Рассказывайте, – одновременно воскликнули замполит батальона и доктор.

– Хорошо. Я продолжаю. Наши машины упрямо ползли по дороге. Наверное, если посмотреть сверху, наша колонна напоминала гармошку: то растягивалась, то сжималась по команде старшего – командира автороты капитана Евгения Овчинникова, находившегося с рацией в головном «Урале». Остались внизу абрикосовые и гранатовые деревья, реже по обочинам попадался тутовник. И совсем, казалось, рядом белел на вершинах вечный снег.

Я ехал теперь в кабине Виталия Синицы. Веселый и разговорчивый, он, то напевал себе под нос, то рассказывал байки. Причем все в его рассказах происходило просто и обязательно с юмором. Лишь иногда сердито бубнит – в те моменты, когда нечетко получается у него с переключением передач. Первый рейс он совершает на «КамАЗе». Недавно отправил «на пенсию» свой заслуженный, побывавший во многих переделках «Урал» и еще не привык к новой машине.

Наш железный караван из наливных машин взбирается все выше. Моторы гудят надрывно и тяжело. Зато Синица бодро что-то напевает, и я с трудом улавливаю старую мелодию – песню военного детства: «Ордена недаром нам страна вручила…». Где он ее услышал, трудно сказать. Но она как нельзя лучше соответствовала обстановке, настроению. Конечно же, награды выбирают достойных. У меня записаны десятки фамилий награжденных водителей. И этот список, думаю, будет продолжаться.

– А у меня медали нема, – вдруг грустно сказал тогда Синица. – Отслужу, вернусь, а меня спросят: чего ты так плохо служил? А разве плохо? Больше сорока рейсов сделал.

Подъезжая к перевалу Саланг – на полпути до Кабула – видишь: война напоминает о себе здесь чаще – сгоревшими машинами, подбитыми бронетранспортерами, опаленными огнем деревьями на месте жарких схваток. И флагами (алыми советскими, красно-зелеными – афганскими) над маленькими крепостями – боевыми постами дорожной охраны. Мимо этих постов бесконечной чередой, изо дня в день, проплывают и уносятся вдаль автомобильные колонны с грузами. Кажется, Афганистан пересел с ослика на грузовик – устремился в свое будущее.

Старший лейтенант Сергей Лайнер – начальник одного из таких постов, возле которого колонна сделала короткую остановку, как радушный хозяин провел нас с начальником колонны в столовую. Накормил вкусным супом, а потом показал небольшое, но вполне автономное хозяйство: солдатский и офицерский домики, сложенные «по-афгански» – из камня, овощехранилище, собственный «хлебозавод», резервуар для воды – все это замкнуто жесткой системой обороны.

– Главное для нас, – сказал старший лейтенант, – в ненормальных условиях создать нормальную жизнь. Чтобы все – и служба, и быт – было пусть не как дома, но… Помните? Если твои замыслы рассчитаны на год – сей зерно, на десять лет – сажай дерево. Посеял зерно – уберешь урожай в один год; посадив дерево, через десять лет дождешься плодов…

Мы двинулись дальше. Близость перевала чувствуется все больше. В скальных нишах замерли дежурные тягачи. Навстречу иногда выскакивают комендантские «УАЗики».

У одного из диспетчерских пунктов привал, где водители должны «обуть» свои машины: натянуть на колеса цепи, чтобы обезопаситься от гололеда. Тут мне пришлось, к огорчению моему и рядового Синицы, распрощаться с ним. На подходе была другая колонна, которую вел командир автобата майор Анатолий Петрович Бажан. С ним мы договорились несколько дней назад о встрече на Саланге.