Рей и Рита. Прости меня, моя любовь

Собрав в кулак остатки самообладания, я двигаюсь на выход и распахиваю дверь гостиничного номера. Оборачиваюсь и, глядя на Риту, легонько киваю ей, но не просто в знак прощания, а в знак того, что отпускаю. Отпускаю, несмотря на то, что люблю. Люблю так, как никого не любил. И так, как никогда больше не полюблю.

Сердце заходится в оглушающем марше, а в голове пульсирует одна единственная мысль.

Будь счастлива, моя девочка.

Глава 39

Рита

Мне тогда было одиннадцать. Я вновь пристала к бабушке с расспросами о родителях. Где моя мать? Почему не живет с нами или хотя бы не навещает? А что с отцом? Он умер или жив? Они были женаты? У них есть еще дети?

И хоть к тому моменту я уже поняла, что наша с бабушкой семья в корне отличается от традиционной, где у ребенка есть и мама, и папа, причины такой ситуации мне были по-прежнему неясны.

Я не могла избавиться от ощущения вселенской несправедливости, словно меня обокрали. И, несмотря на то, что мне очень хорошо жилось с бабушкой, я отчаянно хотела докопаться до истины, разобраться, как же так вышло, что в моей жизни есть только она одна.

– Ритка, хватит! – раздраженно отмахнулась тогда бабушка. – Сто раз ведь уже обсуждали! Никак не уймешься!

– Ну, ба, – настаивала я. – Ведь моя мама – это твоя дочь, почему вы не общаетесь? Неужели ты даже не знаешь, где она сейчас?

Она грустно вздохнула и, опустившись на стул, подперла ладонью подбородок. Помнится, тогда бабушка впервые показалась мне сильно постаревшей. Морщинки на ее лице стали более явными, а в синих глазах будто отразилась вся тяжесть пережитых испытаний.

– Твоя мать, Ритуля, была неплохой женщиной. Симпатичной, доброй, местами сообразительной… Но была в ней одна черта, которая все сгубила. И наши отношения, и ее саму – она не умела поступать правильно и панически боялась ответственности.

– Ответственности? – я-то думала, что бабушка в сотый раз расскажет про разгульный образ жизни, который вела моя родительница, а тут она выдала что-то новенькое.

– Да. По молодости Людка была очень амбициозной, но все ее амбиции померли от неумения держать слово, – сурово изрекла бабушка. – Она родила тебя, но решила переложить ответственность на мои плечи. Испугалась, видите ли… А все потому, что ей жить хотелось красиво в этой своей Москве треклятой… Мужика богатого мечтала найти, в хоромах почивать… И знаешь, что, Ритуль? Никого путевого она не нашла. И никем путевым сама не стала. Только себя потеряла.

– Как это себя потеряла?

– А так! Человек, когда предает другого человека, он себя теряет, обесценивается, пустым становится, понимаешь? А Людка предала тебя, кукушка чертова, – бабушка горестно качает головой. – Я так считаю, Рит: люди, неспособные нести ответственность за свои решения, счастья не заслуживают! Жить надо по совести, так, чтобы стыдно не было… Ни перед народом, ни перед собой. Коли наворотил делов, умей принять последствия.

Коли наворотил делов, умей принять последствия.

С тех пор самых эта фраза стала моим жизненным девизом, ведь больше всего на свете я не хотела повторить судьбу своей матери – проститутки и алкоголички, распрощавшейся с жизнью в неполные тридцать пять. Об этом я, разумеется, узнала позже, когда повзрослела.

Безответственность приравнивалась для меня к смертному греху, и я все время старалась жить так, чтобы мне не было стыдно за свои поступки. Ни перед народом, ни перед собой.

Но вот сейчас в ночи я еду в такси, и мне стыдно. Я направляюсь к Мише, в квартиру, в который мы с ним вместе живем. Зачем? Если честно, я не знаю. Просто дальше находится в номере, где любовь всей моей жизни разбилась на кусочки, нет сил.

Коли наворотил делов, умей принять последствия.

Ох, бабушка, знала бы ты, каких «делов» я наворотила… У меня завтра свадьба, я должна видеть десятый сон, чтобы проснуться бодрой и энергичной…

Но вместо этого я рыдаю в такси, чувствуя, как как принципы, которые ты мне закладывала, трещат по швам под напором иррациональных, неправильных, но таких сильных чувств. Во мне рушатся стены моральных устоев, обламываются представления о нравственности, ярким пламенем горят понятия о хорошем и плохом. Мой внутренний стержень, на который я столько лет опиралась, дает трещину.

Денис Рейман. Мое благословение и мое проклятье. Мое счастье и моя беда. Мужчина, которого я так и не смогла разлюбить, хоть и очень старалась… Ведь старалась же, честно, бог тому свидетель. Все силы к этому прикладывала. Душила в себе эту любовь, топила ее, в упор расстреливала, а она все равно жива осталась. Все равно стоит передо мной и в глаза мне с укором смотрит. Мол, трусиха ты, Рита, обманщица.

И вот я еду, и мне стыдно. Не только перед Мишей, которого я унижаю своими страданиями о другом, но и перед собой. Корчила из себя чертову сильную женщину, типа принципиальная, гордая до небес… И чего я в итоге добилась? Стала ли от этого счастливее?