Рейд на Сан и Вислу

— Откуда у него эта разговорчивость взялась? — шепчет мне начштаба, делая вид, что склонился над картой.

— Когда надо партийное дело проводить, он всегда находит подходящие слова, — отвечаю я.

А замполит тем временем схватил со стола бумажки, зачитывает по ним подчеркнутые места и, размахивая над головой костлявым своим кулаком, убеждает, доказывает, разоблачает. Затем он вдруг лезет в карман и достает затрепанную солдатскую записную книжку.

— От я вам сейчас прочитаю.

В хате тишина. Только посапывает Шумейко.

— Это, хлопцы, партийная директива. Адресована она была членам подпольного ЦК Компартии Украины.

— Кому? — раздается сзади голос Федчука.

— Ковпаку, Рудневу, Бегме, Федорову. И я сам ее бачив. На листочку из блокнота, а зверху — штамп печатный: член Военного совета Воронежского фронта… Главное мне Руднев дал выписать из нее. «Запомни, — говорит, — политрук: в этом соль нашей политики в здешних местах…» Так вот, в директиве той было сказано, что руководители украинских буржуазных националистов — это немецкие агенты, враги украинского народа… А рядовые участники их отрядов кто? Про них у меня тоже выписка есть… Это люди, обманутые такими, как Гончаренко, и некоторая часть из них искренне желает бороться против немецких оккупантов. Бачив, Шумейко? Проветрит тебе мозги та директива?..

Коллективный разум партии — от ЦК до партизанских комиссаров — дружно распутывал сложный клубок национализма. Я смотрю, как жадно слушают Мыколу политработники батальонов и рот, парторги, комсорги, и у меня появляется убеждение, что уж завтра они доведут эту важную мысль до сотен бойцов. А значит, двухтысячный наш коллектив будет действовать единодушно.

Думалось весело: «Эге, брат! Да и в политработе, видимо, тоже важно, чтобы каждый солдат понимал свой маневр!..»

А в конце своей речи Мыкола совсем удивил нас.

— Но щоб с народом вы тут в игрушки не играли. Помните, що про тую национальную идею Ленин говорыв? Ось послухайте.

Замполит снова полистал свою затрепанную книжечку.

— Товарищ Ленин казав так: «Поскольку на почве многовекового угнетения в среде отсталой части украинских масс наблюдаются националистические тенденции, члены РКП обязаны относиться к ним с величайшей осторожностью, противопоставляя им слово товарищеского разъяснения тождественности интересов трудящихся масс Украины и России» [8]… Чулы? От это все мы завтра размножим на машинке и разошлем по батальонам и ротам. Этим и руководствуйтесь.

В ходе совещания прибыл связной из третьего батальона. Брайко писал: «Только что связался с армянским отрядом. Действуют, имея локтевую связь с бандой Сосенко. Сообщили о своем беспрекословном переходе на нашу сторону. Прихватили у Сосенко все тяжелое вооружение — минометы, станковые пулеметы и вместе с моей разведкой двигаются к батальону. Прошу указаний. Брайко».

Я тут же огласил поступившее донесение. Даже многоопытные и всякое видавшие комиссары и политруки раскрыли рот в изумлении.

— Вот чертовщина какая! Со своими нияк не разберешься, а тут еще эти армяне, — развел руками Кульбака. — Хай товарищ Бакрадзе, ими займется. Ему то дило сподручней.

Удивленный Бакрадзе поднялся во весь свой огромный рост:

— Ни черта не понимаю. Товарищ Брайко, наверно, путает.

Но связной вступился за своего командира:

— И ничего мы не путаем, товарищ Бакрадзе. Я сам их видел. Бандеровцы про них говорят — они за самостийную Армению. От моря до моря…

— От какого моря? До какого моря, кацо? — вскипел Давид Ильич.

— А это уже нам неизвестно, — пожал плечами связной.

Я закрыл совещание, приказав командирам быстрее отбыть в свои подразделения. Политруки и комиссары батальонов окружили Солдатенко и наскоро переписывали нужное из его замурзанной памятной книжечки.

Собирались мы не зря: в главном люди разобрались. Теперь уже всем понятно, что бандеровщина — это чудовищная провокация гестапо. Фашисты намеренно мутят воду и в этой мутной воде ловят тухлую националистическую рыбешку. Что же касается армянского варианта, не будем заскакивать вперед. Придут эти люди — встретимся, поговорим, разберемся.

— Товарищ связной! Передайте комбату Брайко приказание: явятся армяне — пусть действует осторожно. Двух — трех наиболее толковых — командиров, что ли, — немедленно к нам, в штаб. Тут и решим. Бакрадзе, прошу не уезжать. Поможете нам в этом деле…

Через три часа к штабу подкатила тройка, запряженная в шикарные сани.

— Цветные ковры, и чуть ли не с бубенцами. Х–ха… Клянусь мами, у этого Брр'oйка есть нехорошие замашки, — неодобрительно качал головой Бакрадзе. — Ковер — это я еще понимаю. А побрякушки зачем? Скажи, па–ажалуйста…

Из саней выскакивает щупленький Брайко и, отдав приказание конному эскорту, сопровождавшему его, постукивая каблучками хромовых сапог, вбегает в штаб.

Давид Бакрадзе подошел к окошку хаты и стал разглядывать привезенных армян. Они стояли немного в сторонке, все трое одного роста, невысокие, немножко сутулящиеся, отчего казались совсем низкорослыми.

— Тоже мне — три богатыря, — проворчал Давид.

Брайко коротко доложил о происшествии.