Рейх. Воспоминания о немецком плене, 1942–1945

Нацисты знали, что в этот день весь трудовой мир празднует 25-летие Октября. Они боялись, что и советские военнопленные отметят в своих бараках славную годовщину. Чтобы предотвратить нежелательные для них акции, нацисты решили собрать пленяг в «Орфеуме» и весь вечер держать под неусыпным контролем. Они хотели отвлечь нас от мыслей об отечестве.

Но разве есть на свете такая сила, которая могла бы заглушить в нас тоску по родине и свободе? Здесь, под сводами «Орфеума», мы еще резче и сильнее ощутили и всю горечь этих чувств, и всю тяжесть рабских цепей.

Вчера, когда я беседовал с Фрицем Штайнбрешером, к нам неожиданно подошел инженер Вальтер Кишлер[433]. Он уловил кое-какие обрывки фраз и кое-что понял.

Сегодня я спросил Фрица:

— Вы не боитесь инженера? Ведь он может сообщить гештаповцам о наших беседах с вами.

— Это исключено. Инженер знает меня давно, ему известно, что я коммунист. Но Вальтер Кишлер хороший человек, и я нисколько не опасаюсь его.

— Почему?

— Он не способен продать или предать.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Но какие у вас основания?

— Видите ли, инженер — католик, глубоко и искренне верующий человек.

— Инквизиторы и иезуиты тоже были католиками…

— Это верно, но наш инженер — католик совсем иного рода. Он католик-гуманист. Ему чужда расовая идеология, ибо он признаёт равенство всех людей и всех наций. А самое главное: инженер считает предательство подлостью высшей марки.

— У вас, Фриц, довольно шаткое основание. С моей точки зрения, католицизм не может служить гарантией от предательства.

— И все-таки я говорю правду. Вы сами когда-нибудь убедитесь в этом. Мой совет вам: бойтесь не инженера, а его тезку магацинера[434] Вальтера. Это законченный иезуит и фашист. Лицо у Вальтера приветливое и доброжелательное, а душа у него змеиная. Доверьтесь ему хоть на миг, и он предаст вас без зазрения совести.

Просматривал последний номер «Deutsche Allgemeine Zeitung». Особенное внимание привлекла статья-рецензия, в которой подробно рассматривается и обсуждается книга некоего ведущего чиновника из Министерства по делам восточных провинций. Рецензируемый труд называется: «Об организации восточного пространства». В пределы «Восточного пространства» (Ostraum) гитлеровцы включают Белоруссию, Украину и другие оккупированные Германией области Советского Союза.

Рецензент любовно цитирует ряд мест из книги, насыщенной расистской теорией. Вот одна из цитат (привожу ее дословно): «Восток — огромное пространство без народа. Он только тогда станет производительной частью Райша, когда будет населен немецкими крестьянами».

Прочел и перевел этот отрывок товарищам. Комментарии оказались излишними. Поняли даже украинцы, которые напитаны гетьвидмосковизмом.

Соловья-разбойника за саботаж отправили в гештапо. Он симулировал слепоту. Его дважды водили к глазнику. Самурай все время следил за ним и потом сказал шефу:

— В цехе натыкается на станки и верстаки, а когда ведут по улице, он за 50 метров видит цигареттенштиммель[435].

Вахман Ганс вдруг стал добряком и благодетелем.

— О, арме лёйте![436] — шепчет он, сокрушенно качая головой. Стремясь облегчить наши муки, он отпускает нам сушеную капусту и брюкву. Ганс берет эти продукты из келя (ключ у него), когда на МАД нет Самурая. Снабжает нас, конечно, не бескорыстно: за котелок капусты или кольраби требует три марки. Но это доступно лишь немногим. Большинство истекает слюной, глядя на пиршество Мацукина и Вареника. Правда, некоторые ловкачи умудряются пикировать сушеную капусту и брюкву, а иногда даже картофель из-под самого носа вахмана.

Сам Ганс комсит газкокс[437]. Чтобы мы не рассказали Самураю о его проделках, он разрешает нам до 8 часов (нас запирают в это время) топить плиту.

Немцы готовятся к своему Вайнахту (Рождеству). Собираясь кучками в цеху, обсуждают приказ о выдаче фольксгеноссам дополнительного рождественского пайка (Вайнахтсцуляге).

Награбленное на Украине позволило гитлеровскому правительству выдать немцам рождественский добавочный паек (почти дословный перевод приказа о «вайнхтсцуляге»).

В «Deutsche Allgemeine Zeitung» напечатано выступление Геринга[438]: «Если бы вы только видели, meine Volksgenossen[439], широкие просторы Кубанской равнины. Куда ни кинешь взгляд — всюду волнующееся море пшеницы и подсолнечника. Мы прокормим всю Германию кубанским хлебом и маслом».

Однако не мешало бы тебе, alter Gauner[440], запомнить старую русскую пословицу: «Цыплят по осени считают».

Спрашиваю как-то на днях Жоржа Пардонна:

— Ты читал, Шош, Гёте?

— Нет, не читал.

— А Шиллера?

— Не читал.

— Странно. У нас в Советском Союзе каждый рабочий может прочесть наизусть ряд стихов Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Маяковского. Больше того, все знают Шекспира, Гёте, Шиллера, Байрона, Бальзака. А вы, немцы, понятия не имеете о своих гениальных поэтах.

— Кое-что мы знаем.

— Но ты, Шош, сам сказал, что не читал Гёте.

— Я не читал, но слышал о нем.

— Что же ты знаешь из произведений Гёте?

— Я знаю песню. Как это, дай вспомнить. Да: Es war ein Könisch im Thule.

— А дальше?