Рейтар

– Да и что такого? – фыркнул Рэй, чуть не расплескав сок в чашке. – Я на боевые переключился еще возле радиорубки, когда нас из «секаторов»^[16] расстреливать начали.

Они сидели за столом в «блошином» кубрике и вполголоса разговаривали, окруженные атмосферой вечернего отдыха. «Полынь» вновь двигалась по своему маршруту, оставив позади транспортник с безмолвными клонами, с дилерами и с прибывшими аж на четырех катерах полицейскими. Капитан объявил абордажной группе благодарность, предложил Гарину объявить контракторам выходной до конца корабельных суток. Юрий посчитал предложение разумным, еще раз оценив то, что Кимура оставил последнее слово за ним. Он отменил все плановые занятия и перенес наряды для «залетчиков». Контракторы ответили на это благодарным гулом, в особенности молодые «блохи», для которых это задание стало боевым крещением и им не терпелось сполна впитать победную эйфорию. Даже Андрей Журавлев, которому пули пробили скафандр и сильно обожгли бок, отказывался идти в медблок, пришлось отправлять его туда в приказном порядке.

Контракторы постарше радовались сдержанно, Глебович так вообще отправился дремать в свою капсулу. Ярвис, Рэй и Одучи организовали небольшие посиделки, натащили еды из синтезатора. Юрий сначала хотел побыть один, разобраться с собой, но Одегард все же вытащил его к остальным, тонко чувствуя состояние друга.

– Рэй, – невесело усмехнулся Юрий. – Я не посыпаю голову пеплом, если ты об этом. Что сделано – то сделано. Но ты меня знаешь уже давно, я всегда старался избегать лишней крови. А тут…

Он развел руками.

– Я мог не стрелять боевыми, мы бы их и так задавили, – продолжил Гарин. – Но почему-то переключил режим. Даже нет, не «почему-то». Я сделал это бессознательно, на эмоциях. Я такого себе раньше не позволял.

– Ну, судя по рассказам Маракши, там было отчего проявить эмоции, – заметил Рэй.

– Дело не в этом, Рэй, – Юрий ладонью расправил морщины на своем лбу, сделал глоток прохладного витаминного напитка. – Ладно, проехали. Просто хандрю.

– Да, брат, эта работка кого хочешь сведет с ума, – норвежец посчитал, что проблема решена и довольный собой улыбнулся. – Ерунда, прорвемся.

– Прорвемся, – улыбнулся товарищу Юрий, салютуя чашкой.

Чувствуя, как где-то внутри все дальше и дальше уходит разведчик с «Пилигрима-2», для которого человеческая жизнь являлась высшей ценностью. Ощущая, как на передний план все чаще и чаще выходит злой и жестокий рейтар, без сомнения стреляющий на поражение.

– Давай я тебе лучше историю расскажу, – Рэй огладил бороду, устроился поудобнее. – Служил я по молодости в отряде самообороны Хьёмлэнда и поставили нас как-то патрулировать небольшой участок границы между поселком Рьёпоталом и устьем Ново-Эльвы. Ну как небольшой – сорок километров выступом в территорию халифатского бейлика. Рельеф своеобразный, в основном илистая равнина, расщепленная узким каньоном, а ближе к устью начинается скальный хребет, похожий на такой колючий рыбий плавник.

Одегард пальцами показал полукруглый плавник с торчащими шипами.

– В целом граница не «горячая», но беспокойная, – продолжил Рэй. – По ту сторону находился небольшой халифатский поселок погонщиков алпаров^[17]

, которые то и дело лезли на нашу сторону в поисках убежавшей живности. А еще в поселок время от времени приезжали рюффи – это такие халифатские головорезы, промышляющие вдоль всей границы. Они вроде как и за границей присматривают, и разбойничают, и контрабандой занимаются. Короче, те еще людишки, родную маму за насвай зарежут.

Одучи и Рэнт замолкли, пододвинулись ближе, с интересом слушая рассказ.

– А у нас в отряде парнишка был, Андерс Хауген, худосочный такой, тихий. Я уж не знаю зачем его каждый сезон в самооборону посылали, покрепче ребят что-ли не было, но я с ним сталкивался почти на каждой вахте. А он такой, знаешь, внешне безобидный, нескладный какой-то, ушастый и конопатый. Стрелял плохо, бегал тоже.

– Прямо как Одучи, – прокомментировал с хитрым прищуром Рэнт, косясь на урсулита.

Тот в ответ несильно ударил его лохматым кулаком в плечо.