Река Джима

— О, все не так плохо. Я был чуть старше, чем предпочитала Свора, но обучение у Ориэля планетарному управлению привило мне навыки администрирования, а гражданская война на Новом Эрене дала, скажем так, тактические навыки. Кроме того, у меня была мотивация.

— Какая?

— Они пообещали, что моим первым заданием будет выследить тебя.

Фудир хмыкнул.

— Если найдешь, дай знать.

При этой шутке Méapana, всего на мгновение, положила руку ему плечо.

— Но ты не пошел, — сказала она, вернув значок. — Ты отправился на поиски приключений с моей матерью.

Хью кивнул и умолк, проведя пальцем по шраму на щеке.

— Да, так и было. В Разлом… К тому времени боль предательства притупилась. Нет, не говори мне, что это было для моего блага, старый друг. Судя по тому, что я слышал, это именно так. Но теперь оно больше не важно. Иногда… я вспоминаю те дни. Гулли Амира Нейта, скольжение с Январем и его командой — интересно, что же с ними стало, — или восстановление Нового Эрена, или… «Даешь Хадрамоо!».

Он стиснул кулак.

— Помнишь? — Хью вздохнул. — Жаль, что всего этого не вернуть, да?

Его взгляд стал печальным и далеким.

— Не знаю, — тихо сказал Фудир.

Спустя некоторое время, когда к нему вернулась толика хорошего настроения, он добавил:

— Поскольку ты больше не охотишься за мной, я желаю тебе удачи. Какое у тебя служебное имя? Не Маленький Хью. Ты больше не работаешь на Клан Ориэль и не можешь использовать их имена.

— Для тебя я все еще Хью. Но для Своры я — Ринти.

— Ринти. И кто твой песик?

Подошедшая официантка поставила четыре кружки. Хью расплатился.

— Грейстрок, — ответил он.

— Грейстрок! — Фудир рассмеялся и хлопнул по столу. — Ни один человек не умел так же хорошо растворяться в пространстве, как он. Кстати, где он?

— Здесь, — сказал Грейстрок, сидевший за четвертым краем стола.

Он вернул значок Хью, взял кружку и улыбнулся Доновану. Человек со шрамами покачал головой.

— Хотелось бы узнать, как ты это делаешь. — Он взял свою выпивку. — Я тебе не рассказывал, арфистка? Он настолько обычный, что его никто не замечает.

— Только когда он того хочет, — сказал Хью. — Иначе он может быть столь же заметным, как… да как ты.

— Вы отличная пара, — сказал Фудир. — Призрака Ардоу тоже нелегко найти.

— Это сослужило мне службу, — согласился Хью.

— Кстати, — произнес Грейстрок. — Мы только что закончили одно дело на соседнем Хлабаше и решили, что можем заскочить сюда и просеять информацию касательно бан Бриджит.

Он поочередно посмотрел на Донована, Мéарану и улыбнулся.

— Представьте только, что мы и вас тут нашли! Насколько я понимаю, вы заняты тем же.

На улице начинало темнеть, и они заказали ужин. Официантка принесла особые подушки для сидения, медные тарелки и чашечки с горьким кофе. Им подали МакЛуб — вареную курицу с жареными овощами и рисом. Иногда это называли «планетарным блюдом» Арфалуна, хоть оно пользовалось популярностью только в клифе на Мурф и соседних странах. Они вспоминали времена, когда гонялись за Танцором, и Фудир получил возможность объяснить, чем закончилась та история, и поведать о встрече с Равн Олафсдоттр.

— Все еще на свободе, я слышал, — сказал Грейстрок. — Надеюсь, она больше не охотится за тобой. По всей видимости, многие агенты вернулись домой. Какие-то проблемы в Конфедерации.

Гончий и Хью поведали о некоторых делах, которыми они занимались в последнее время, — тех, о каких можно рассказывать. Мéарана говорила о музыке и даже пообещала на следующий день сыграть для них. Когда Фудир сообщил, едва ли не с гордостью автора, о песенном цикле про Танцора, Хью беззаботно заметил:

— Не забудь сыграть о том, как Фудир вырубил меня.

Они говорили о матери Мéараны, восхваляя ее умения. Но Шелковистый Голос видел на лице арфистки лишь мысль, будто все они оплакивали умершую.

— Она была женщиной, в которую легко влюбиться, — сказал Грейстрок, — но одновременно и сложно.

— Да, — согласился Маленький Хью, — ее было легко любить, но ей любить было тяжело.

— Она использовала обольщение как оружие, — сказал Грейстрок.

Он поднес кофе к губам, но не отпил и вернул чашку на блюдце.

— От такого использования оно притупляется, — закончил он мысль. — Она становилась черствой, бесчувственной. Не ощущала заботы других.

Третье лицо. Прошедшее время.

— Иными словами, — произнес Фудир, — ты хотел, чтобы она любила тебя, но она не хотела.

— Или не могла, — возразил Гончий.

— Мы все трое этого хотели, — сказал Хью. — Разве не так? Мы хотели, чтобы она выбрала, а она просто желала, чтобы мы любили ее. Я не имею ничего против. Тогда я не мечтал, чтобы меня любили. Только не тогда.

— Нет, — сказал Фудир, — она хотела контроля, а не любви. Узы становятся поводком, когда они крепятся лишь на одном конце.

— Сколько в вас злобы! — вскрикнула Мéарана. — Вы треплетесь, пото’что получили от ворот поворот. Что еще она могла сделать — как Гончая? Чтоб любить кого’то, нужно отдаваться целиком. А она ня могла себе этого позволить. Крепкий поводок? Она держала его на сябе. Дома, со мной, все было иначе.

Она отвернулась и умолкла. Фудир обменялся взглядом с остальными.