Река меж зеленых холмов

— Момбацу сама Тимашара ах-Тамилла, Старшая мать Северных колен, — не доходя до остановившейся Тимашары трех шагов, Яна остановилась и низко поклонилась. — Чистой тебе воды! Да не испытаешь ты жажды в своих странствиях. Я — Яна Мураций, а они, — она кивнула в сторону Палека и Яны, — мой брат Палек Мураций и его жена Канса Марацука. Благодарю, что сочла возможным встретиться с нами здесь и сейчас.

— В прошлый раз, в Чумче, госпожа Яна, — прищурилась Тимашара, — ты вела себя куда более непринужденно. Так, как ты сейчас, ко мне обычно обращаются только на очень официальных приемах. Сегодня сойдет и просто «сама Тимашара». Приветствую вас, две великолепные дамы и один блистательный господин. Я вижу, госпожа Канса, что ты понемногу осваиваешь наши пути? Ты очень неплохо держишься в седле для начинающей.

— Когда-то я занималась акробатикой, госпожа Тимашара, — покраснев, прошептала Канса.

— А господин Палек продемонстрировал такое знание теории коневодства, что наши конюхи его теперь уважают не меньше меня, — слегка улыбнулась Тойлала, отвешивая Палеку легкий поклон.

— Еще бы! — согласился тот. — Я же лучший лошадник на планете! С тринадцати лет на ипподромах за кониками навоз убираю. Меня однажды чуть было жокеем на скачках не выпустили, только я по весу не прошел. Всего-то на пятнадцать кило лимит превысил, а как арбитр уперся! Я ему гово…

— Лика! — Яна метнула на него огненный взгляд. — О своих разговорах с арбитром расскажешь, когда о делах закончим. При условии, что сама Тимашара не прикажет тебе слишком длинный язык отрезать. Сама Тимашара, прошу его простить. В нашей стране мужчины, к сожалению, пользуются слишком большой свободой. Ваши обычаи мне куда больше нравятся, только Лика от них почему-то не в восторге. Когда я ему объясняю, что последнее слово в споре всегда за женщиной, он упорно не верит.

— Ага, потому что любая реплика мужчины считается началом нового спора, — пробурчал Палек. — А дальше смотри предыдущий пункт.

— Возможно, нам следует продолжить дискуссию об отношениях мужчин и женщин в более подобающих условиях, — проговорила Тойлала, и Яна проглотила очередную реплику. Не следует переигрывать и изображать из себя совсем уж несмышленых подростков. — Прошу пройти в дом, гостиная ждет вас. Там куда прохладнее, чем на солнцепеке, и напитки с закусками уже приготовлены.

— Замечательная мысль, Тойлала, — согласилась Старшая мать. — Госпожа Яна, госпожа Канса, господин Палек, прошу воспользоваться нашим гостеприимством.

Она вежливо повела рукой в сторону дома и споро зашагала в его сторону. Яна, переглянувшись с Палеком и Кансой, последовала за ней.

В небольшой уютной комнате на первом этаже, выходившей окнами на противоположную от двора сторону дома, в настоящий зеленый садик, Тимашара опустилась в мягкое кресло возле окна, и жестом пригласила гостей садиться. Поймав ее взгляд, Тойлала низко поклонилась и вышла, прикрыв за собой дверь. Две охранницы остались за порогом, но две пристроились в углах комнаты, где замерли словно статуи. Заметив настороженность, с которой Канса посмотрела на них, Старшая Мать слегка улыбнулась.

— Они мои Тени, госпожа Канса, — сообщила она. — Избранные телохранители, которые никогда меня не покидают. Я доверяю им как самой себе, и нет ничего, что могла бы услышать я, но не могли бы они. Усомниться в них означает нанести оскорбление и мне — хотя я уверена, что вы и в мыслях такого не держите.

Она наклонилась вперед и взяла со стола хрустальный запотевший бокал с водой, покрытый изнутри мелкими пузырьками газа.

— Надеюсь, на сей раз Грашград понравился вам больше, чем при первом посещении. По крайней мере, сейчас вам не нужно оглядываться по сторонам, опасаясь слежки, — она слегка отпила из бокала. — Легко ли ваше путешествие?

— Спасибо, сама Тимашара, мы в полном восторге, — вежливо ответила Яна. — Город очень красив, особенно в его исторической части. И у нас хороший гид.

— Вот как? — подняла бровь тарсачка. — Он вам нравится? И менять его вы не намерены?

— Нормальный парень, — Палек устроился на диване поудобнее, вытянув длинные ноги. — Стучит, конечно, Глазам о каждом нашем шаге, но тут уж ничего не поделаешь — работа такая. Госпожа Тимашара, а правда, что среди столичных сотрудников ГВС по крайней мере половина, включая Первую Смотрящую, выходцы из Северных колен?

— Насчет Первой Смотрящей все верно, — тарсачка опять отхлебнула из бокала, — а вот насчет остального не скажу. Я не так часто появляюсь в столице, да и с Глазами не связана. Скажите, как вы устроились? Хороша ли у вас гостиница?

— Сама Тимашара, — тихо спросила Яна, наклоняясь вперед, — тебе очень плохо?

Тарсачка вздрогнула всем телом и несколько капель воды упали на ее пятнистую куртку.

— Прости, госпожа Яна, я не понимаю, — вежливо улыбнулась она. — Со мной все в порядке…

— Не надо обманывать, госпожа Тимашара. Я же эмпат. Или ваши Знающие не в курсе? Я чувствую эмоции. Я чувствую, что происходит у тебя внутри.

— Вот как? — голос Тимашары стал ледяным. — И что же?