Река меж зеленых холмов

— Не знаю. Сложно судить. Я чувствую… спокойствие, какого не ощущала уже очень давно. Но она ли на меня повлияла? И повлияла ли вообще? Может, простое самовнушение.

— Все возможно. Я проанализирую запись еще раз, попозже, — Тойлала задумчиво пощипала мочку уха. — Вообще все трое произвели на меня впечатление искренности и непосредственности. Они не искушены в политике, видно невооруженным глазом. Дети, еще не успевшие повзрослеть, доверчивые и открытые. Ты знаешь, Яна пообещала научить меня читать тайный алфавит Демиургов.

— Вот как? — Старшая Мать приподняла бровь. — Но ведь его давно уже расшифровали.

— Во-первых, я проверяла, насколько она наивна и умеет торговаться. Не умеет совершенно и элементарно поддается жалости. Во-вторых, пусть расскажет, что знает. Посмотрим, насколько она окажется искренней и здесь.

— Ну, а насчет горящих глаз что думаешь?

— Возможно, ее брат прав. Эффектор действительно прогрессирует. У некоторых синомэ под моим наблюдением увеличение силы хотя и на грани чувствительности приборов, но, тем не менее, заметно. Могу допустить, что и горящие глаза из той же серии. В конце концов, никто не знает, на что он способен и к чему мы придем в итоге.

— «Могу допустить»? Тойла, допущения я умею делать и сама. Мне интересно, что ты думаешь на самом деле.

— Пока что ничего не думаю, — тон управляющей поместья стал сухим. — Я предпочитаю не делать выводов без информации. Сама Яна сама шокирована случившимся, здесь я уверена. Я общалась с ней не слишком долго, но все равно уверена, что она не сумела бы сыграть так естественно.

— Вот как?.. — Тимашара склонила голову, раздумывая. — Значит, наивные дети, еще толком не научившиеся играть во взрослые игры? И ты полагаешь, что их можно лепить, как глину, хотя бы на первых порах?

— Я оказалась бы полной дурой, если бы предположила такое! — фыркнула Тойлала. — Во-первых, они все-таки Благословенные. Кто знает, на какие сюрпризы они способны? Тима, ты видела, как вел себя мальчик? Он забавлялся. Откровенно забавлялся с того самого момента, как вошел в ворота поместья. И в тот момент, когда объяснял горящие глаза Яны, тоже развлекался, почти издевался над нами, хотя прекрасно понимал, что у кого-то из девочек может дрогнуть палец на спусковом крючке. Тима, если я кого-то и боюсь, так это людей, которые смеются, когда следует оставаться серьезными. Никогда не знаешь, чего от них ожидать.

— А во-вторых?

— А во-вторых, мы так и не знаем толком, кто за ними стоит. Мужчина, которого зовут Панариши — кто он и откуда взялся? Не забывай, он уничтожил Дракона, на что оказались не способны ни мы, ни кто еще. Он должен прекрасно представлять себе, с кем имеет дело и как мы можем реагировать на те или иные предложения. Он послал к нам детей не только для того, чтобы передать свои предложения. Наверняка он использует их, чтобы наблюдать за нашей реакцией и распознавать двойную игру. По крайней мере, мы просто обязаны так считать, пока не убедимся в обратном.

— Я услышала тебя, младшая сестра, — Тимашара тряхнула головой. — Твой анализ, как всегда, полезен. Но я ночь не спала, глаза слипаются. Мне нужно отдохнуть. Распорядись, чтобы мне приготовили ванну и спальню. Пока я отсыпаюсь, разошли копии документов, — она постучала пальцем по оставленной Яной карте памяти, — и прочитай их сама. Потом сравним ощущения.

— Да, Тима, — управляющая поместья кивнула и поднялась. — Ванна уже готова. Прислать банщика? У нас несколько новых обученных слуг, и парочка в твоем вкусе, насколько я его представляю.

— Шутишь? — усмехнулась Тимашара. — Я сутки не спала, боюсь, что отключусь прямо в воде. Потом, вечером, покажешь мне их. Не сейчас.

Она широко зевнула и с трудом поднялась с кресла.

— Веди к ванной, — приказала она. — Да, и прикажи, чтобы мне принесли нормальную домашнюю одежду вместо дурацкого камуфляжа.

12.06.858, перидень. Катония, аэропорт «Масарика»

Пятеро в зале прибытия аэропорта «Масарика» выделялись так явно, словно их обвели светящейся запретной чертой. Ярко выраженные северяне, два парня и две девушки, бело- и русоволосые, на вид лет от семнадцати до двадцати с небольшим, и черноволосый мужчина лет сорока пяти, все — в официально-строгих черных костюмах с черными же шейными шнурками, с гладко зачесанными назад волосами и — у молодых — с поднятыми на темя черными очками. Они стояли тесной группой в десяти шагах перед выходом из зала получения багажа, глядя прямо перед собой. Поток прибывающих опасливо разделялся надвое, обтекая группу, чтобы сомкнуться позади нее, но даже густая толпа пассажиров с нескольких рейсов не могла заслонить ее полностью.