Читаем Река Мира полностью

В магазине мне не хватило нескольких рублей, и продавщица тетя Анжела строго посмотрела на меня и отказалась продать хлеб.

– Докатились, Астраханцевы, уже на хлеб не хватает! А я Маринке еще пять лет назад говорила, чтоб она уходила от своего художника, пока не поздно. И вот! Что и требовалось доказать! Никакого толку от таких чокнутых мужиков нет: ни денег, ни счастья… – говорила тетя Анжела стоящей рядом с ней уборщице, пока я собирала мелочь с тарелки обратно в карман.

Я выбежала из магазина с пылающими щеками. Отцу о том, что его считают чокнутым, я ничего не сказала.

– Значит, сегодня будет день без хлеба, – рассеянно сказал он, не отрывая глаз от своего мольберта, – счастье не в хлебе, в конце концов… Правда, деревце?

Я кивнула в ответ, и желудок мой предательски заурчал. Отец, услышав этот звук, сунул руку в карман своих потертых джинсов и достал оттуда маленькую карамельку. Обертка ее была выцветшая и замусоленная, бог знает сколько времени она пролежала в кармане, но я посмотрела на нее, как на чудо!

Я никогда не осуждала отца за то, что он мало зарабатывает. В отличие от мамы и сестры, я не страдала от того, что мы не можем себе позволить покупку новой одежды так часто, как хотелось бы.

Мы не путешествовали, не ездили отдыхать на море, не проводили выходные в санаториях и домах отдыха. Мы только мечтали об этом, каждую весну строили грандиозные планы на предстоящее лето, а когда оно наступало, денег, как обычно, не было.

Я не стыдилась того, что мы живем бедно. Потому что папа тоже никогда этого не стыдился. Его совершенно не волновало, что думают о нем окружающие. Он гордился тем, что он творец, художник, и, когда он рисовал очередной туманный пейзаж, глаза его были наполнены тем особым светом, который горит внутри каждого творческого человека.

Я считаю, на этом огне держится мир.

***

Иногда отец не ночевал дома, после чего на следующий день мы с Алисой с волнением слушали, как мама на кухне кричит на него, время от времени переходя на визг.

Наш пес Маркиз громко лаял, что придавало маминому крику еще большую патетичность. Причина крика всегда была одинакова: "ваш отец – кобель и тунеядец, опять спал со Светкой Назаровой".

На самом деле, отец, действительно, спал с этой самой Светкой. Я застала их однажды лежащими без одежды на старой тахте в отцовской мастерской и страстно целующимися. Мне было жутко неприятно, но я не сказала маме об этом. Почему-то, мне не было жаль ее. Наоборот, я больше жалела отца, которому приходилось терпеть постоянные ссоры и крики. Иногда мне казалось, что мама его совсем не любит, ведь она постоянно кричала на него.

– Мариночка, женщина моей жизни – это ты. А Светлана всего лишь моя модель и мой ассистент. Только и всего. Не смешивай семью и работу, пожалуйста, – вполголоса утешал маму отец, – И не кричи, ради бога, дети услышат.

– Да твои дети уже давным-давно знают, чем ты там с ней занимаешься, скотина! Ненавижу тебя! И всех твоих бесконечных баб ненавижу! Катись к своей Светке! Прямо сейчас собирай вещи и катись!

Мы с Алисой привыкли слушать их ругань. После получасовой ссоры мама обычно раскидывала по комнате краски и кисти отца, рвала свежие эскизы, выкидывала его рубашки и белье из шкафа в прихожую.

А потом сама хватала пальто и выбегала из дома в слезах. Маркиз лаял, скулил у двери, рвался бежать на улицу вслед за матерью, лизать ее руки и умолять вернуться домой. Он тяжело переживал эти семейные разборки, в отличие от отца, который сразу же после маминого ухода спокойно прибирал последствия пронесшегося по квартире "урагана" и наводил порядок в своем шкафу.

Бестия – только этим словом отец характеризовал поведение мамы во время их ссор. Долгое время я думала, что это какое-то плохое слово.

Позже отец заваривал чай и звал нас на кухню, где на блюдце с золотым ободком лежали пряники. Я сразу же бежала на его зов, а Алиса нет, она закрывалась в комнате и не выходила до маминого возвращения. Это был наш с отцом маленький, тайный пир.

Я вообще любила, когда мамы не было дома. Никто не отвлекал тогда отца от меня. Я была на сто процентов папиной дочкой. А Алиса маминой. Ее, казалось, отец раздражал так же, как и маму. Часто они с ней шушукались на кухне за закрытой дверью и выходили оттуда потом – обе хитрые и серьезные, словно два заговорщика. После таких тайных совещаний, отец не мог найти то краски, то нужные кисти, то свои свежие эскизы.

– Чего ты лезешь в их отношения? – кричала я на Алису, когда мы оставались одни дома, – зачем ты поддерживаешь мамины глупые выходки?

– А, так это я лезу? А я думала, что это ты лезешь! – кричала в ответ Алиса, – скажи тогда, зачем ты поддерживаешь папин эгоизм и вечно покрываешь его вранье?

Наши словесные перепалки неизменно заканчивались дракой. Но к вечеру мы дружно прибирали свою комнату, чтобы мама, заглянув к нам после работы, ничего плохого не заподозрила.

***

Самым большим счастьем для меня было проводить время в отцовской мастерской. Я могла сидеть там часами: молча, тихо, не мешая отцу и его ученикам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза