Река, текущая вспять

На этот раз они пробовали пирожки, не менее аппетитные, чем блины. «Не удивительно, что все парфюмеры такие упитанные, — отметил про себя Томек, — они едят только вкусные вещи».

Они доели десерт, великолепные пироги с черникой, и вышли на крыльцо харчевни. Тут Томек подумал, что грезит: как только он появился, сотни жителей деревни, собравшихся на площади, закричали:

— Ура!

Заиграла веселая музыка. У маленьких трубачей чуть не лопались щеки, а барабанщики выстукивали бешеный ритм. У лестницы стояла настоящая карета, запряженная четырьмя белыми пони в упряжи, украшенной плюмажами и помпонами. Крыша кареты представляла собой огромного крокодила, а «под животом у крокодила» гордо восседал юный Ачигом в праздничном костюме. На плечи ему надели золоченый плащ, а на голову — цилиндр, в котором он выглядел очень важным господином. Томек сел рядом с ним, и карета тронулась. Они пересекли всю деревню под приветственные возгласы.

«Я не заслуживаю всего этого», — подумал Томек. Но народ так ликовал, что ему было неудобно отказываться. Рядом с ним Ачигом радовался от всего сердца. Он смеялся и бросал в зрителей конфетти из большого мешка. Вскоре они подъехали к мэрии, на ступенях которой их ожидал Эзтергом. Когда карета остановилась, старик поднял руки, чтобы воцарилась тишина, и произнес речь:

— Дорогие друзья! Мы собрались здесь, чтобы в очередной раз отметить великий Праздник Пробуждения. Я должен был бы уже привыкнуть, ведь это происходит не впервые, но каждый раз меня все равно захлестывают эмоции. Среди нас господин Томек вернулся к жизни, среди нас он познал второе рождение. Так пусть он будет, как и все его предшественники, нашим ребенком. Я не стану продолжать, потому что не люблю длинных речей, а вы и подавно. Долгих лет господину Томеку! Долгих лет Ачигому, его пробудившему! И долгих лет всем вам, друзья мои!

Тут он достал из кармана носовой платок и громко высморкался. Многие зрители поступили так же. Почти все женщины плакали, и даже мужчины иногда всхлипывали. Только дети смеялись и кричали «Долгих лет!», потому что для них все это казалось игрой. Завершая церемонию, Эзтергом вручил Томеку медаль с гравировкой:

ГОСПОДИНУ ТОМЕКУ ОТ ПАРФЮМЕРОВ

Томеку, разумеется, надо было сказать несколько слов, но он настолько смутился, что смог только пробормотать:

— Я… я благодарю всех вас… я… я благодарю вас от всего сердца.

Бурные овации избавили его от смущения.

Весь день в деревне царило всеобщее веселье. На улицах устраивали состязания в ловкости и силе: тут метали бревна, там сбивали кукол тряпочными мячиками. Чуть дальше бегали в мешках или держа во рту деревянную ложку с сырым яйцом. Повсюду звучал смех, и у всех было хорошее настроение.

После банкета в харчевне состоялся бал, и сидр тек рекой. Томек вынужден был плясать до изнеможения со всеми девушками деревни. Как только он отпускал одну, другая тут же прыгала в его объятия. И Пепигома не отставала от других… К полуночи он наконец добрался до своей комнаты, и свалился на кровать одетым, так у него кружилась голова. «Боже мой, — пробормотал он, засыпая, — какое странное путешествие. Как я смогу обо всем этом рассказать дома?»

Когда Томек проснулся, было позднее утро, а за окном кружились белые хлопья. Он сразу же встал и увидел, что за ночь деревня покрылась толстым слоем снега. «Нечего сказать, повезло, — подумал он. — Как я же уеду?»

Глава одиннадцатая

Снег

Как раз накануне он решил, что покинет новых друзей пораньше, потому что и так потерял много времени. Пока он спокойно спал, Ханна продолжала путешествие. Где она сейчас?

Он надел пальто, которое нашел на спинке стула; на пороге обнаружились меховые ботинки в точности нужного размера. Он брел по колено в снегу до самой харчевни в надежде кого-нибудь отыскать, но там в это время никого не было. Все, должно быть, работали. Тогда он зашел в библиотеку и, к счастью, нашел там читающего Эзтергома.

— Добрый день, господин Эзтергом, — сказал Томек, — я хотел бы отправиться в путь сегодня, но снег…

Эзтергом улыбнулся и предложил ему сесть рядом:

— Мой юный друг, боюсь, вам придется задержаться у нас еще на некоторое время. Наши зимы длинные и суровые. Этот снег не стает, его только станет еще больше. Деревня завернется в снежный кокон. С этого момента никто не сможет никуда двинуться. И так будет продолжаться, пока не наступят погожие дни. Но не тревожьтесь, мы умеем развлекаться и никогда не скучаем. Увидите, время пролетит незаметно.

— А, — спросил Томек дрожащим голосом, — сколько длится у вас зима? Когда я смогу снова отправиться в путь?

— Весна наступит примерно месяца через четыре, и она будет прекрасна, вы увидите.