Река жизни

Прошло почти пять лет и как-то отцу снится сон: дедушка обращается к нему с просьбой узнать, почему бабка не положила в гроб гармонь? На том свете, мол, ему скучно без гармони, тоска заедает. Бабушке пришлось рассказать всем о том разговоре. Она хлопотливо убеждала:

– Сынок, я заметила твои способности к музыке сызмальства и хотела, чтобы отец гармонь только тебе оставил, как память. Поэтому и не положила гармонь рядом с ним».

А потом, вдруг всплеснув руками, запричитала: «Да простит меня Бог, боялась я, что с гармонью он и там будет так же гулять. Прошу тебя, когда умру, положи в гроб рядом со мной эту злосчастную гармонь. Пусть играет на том свете под моим присмотром, так будет лучше»

Мой отец так и поступил, как велела бабушка.

Грустная история

Любил ли маму мой отец? Я так и не понял. Это осталось загадкой, которая меня всегда тревожит до сих пор, хотя мою голову уже давно покрыла седина. Моя ранняя память помнит только мои осторожные чувства к родителям, когда он после очередной женитьбы, оказавшись выброшенным на улицу, перебрался к нам жить.

Жили мы тогда на окраине большого города, жили бедно, нуждались во всём. В узкой комнате, побелённой известью, находились скудный наш скарб: две узкие кроватки занимали почти половину комнаты, огромный, как будто барский стол, кем-то выброшенный на свалку, неуклюже притулился у окна, из-под него всегда торчали две табуретки. Ворча и причитая, нашла мама место и для моей гордости: этажерки с книгами. Я только что поступил в сельскохозяйственный институт, нет – не по призванию, а по нужде.

Сколько себя помню в детстве, никогда не видел на столе целую буханку хлеба: такая была норма. Через всю свою жизнь пронёс особую любовь к хлебу. Поэтому мой выбор профессии был связан с особым отношением к хлебу, как божеству. Решил – стану агрономом, буду выращивать хлеб.

Хлеб – моя первая любовь, пронесенная через всю жизнь, а литература – моя вторая и поздняя любовь, которой пришлось изменить в юности по нужде, не осмысленно. Получил аттестат зрелости, а вместе с ним – рекомендацию на филологический факультет, но вдруг неожиданно для своей учительницы, сделал непредсказуемый выбор в своей жизни, о котором в последствии ни разу не пожалел.

В один из вечеров я задержался в институте. Надвигалась в моей жизни первая студенческая сессия. Войдя в дом, я заметил, что наша единственная комната в коммуналке перегорожена занавеской.

– Что это за маскировка? – спросил недоумённо. И слышу в ответ:

– Отец вернулся.

Только хотел спросить: «Зачем он нам нужен после стольких лет твоего одиночества и моей безотцовщины?» Но глянул на счастливые глаза матери, и мне стало её жалко. Молча, пошел на свою половину.

Вдруг слышу чьи-то задубенелые шаги по коридору и громкий стук в дверь. Мать подбежала, щелкнула щеколдой – и обратно в постель. Я принял вошедшего человека за соседа, перепутавшего дверь в тёмном коридоре. В помятом пальто, в какой-то старой шапке с отогнутыми ушами, весь в снегу. Едва он выгнулся, стряхивая с себя снег, еле держась на ногах, и тот час рухнул на пол в зимнем пальто. Он был настолько пьян, что и слова не мог сказать, хотя бы для приличия поздороваться.

Мать бросилась к отцу и стала стягивать с него верхнюю одежду, то и дело поглядывая на меня. Вдвоём мы кое-как раздели отца и уложили в постель. Он что-то невнятное бормотал, возможно, просил прощения, по – детски подумал я. Всю ночь отец храпел, стонал и что-то бормотал, а мать то и дело вскакивала с постели, поднося ему в кружке холодную воду, тихо успокаивала его.

Утром рано, глядя на храпевшего почти чужого мне человека, я отправился в институт с тяжёлыми раздумьями. Я уже был и не рад такому возвращению отца, всякие мысли одолевали меня. Я понимал, что это временное явление, как бывало раньше, когда ему становилось в жизни плохо, он вдруг вспоминал нас, и на короткое время возвращался в семью. И мать всегда его принимала, всё прощала, как мне казалось, с легкостью. Меня всегда это бесило. С каждым его приходом быстро начиналась новая сытая жизнь, но так, же быстро она и заканчивалась. Но на этот раз, не испытывая никаких сыновних чувств, мне хотелось, чтобы он задержался у нас как можно дольше. Я сознавал, что так матери этого хочется, ей легче с ним, да и мне сытней. Весь день я стремился как можно быстрей закончить предэкзаменационные дела в институте, возвратиться домой и повидать трезвого отца. Когда пришёл домой, отца не застал, мама хлопотала у печки, в комнате пахло сытно и аппетитно. Я спросил: «А этот где?»

– Уехал за своими вещами, – бросила через плечо мать. Я снова, как в прошлый раз, заволновался. Мама сразу же уловила мою нервозность и попыталась успокоить, потрепала мои волосы, приговаривая:

– Никуда не денется твой отец!

– А вдруг та женщина простит его снова? – дрожащим голосом вымолвил я, глядя в глаза матери. Мать испугалась на мгновение, а потом твёрдо и выпалила: