Рекламный ролик

С правой стороны дорогу теснила поднебесная цепь Уреньги. На вырубках по склонам лесорубы сжигали сучья, молочно-белый от свежей хвои дым широким веером расползался к дороге — будоражил воображение ароматом охотничьего костра. Артем вспомнил, что у него нет собаки и всего один друг. Скучно водить дружбу с одноклассниками, если у тех не сходят с языка рассказы про отцов.

Дорога круто приняла вверх на седловину, которая заслоняла собою обзор местности. Артем не сбавил шаг, как следовало, а побежал, обливаясь едким потом. Рюкзак с камнями мотал мальчика из стороны в сторону. Он порвал кед, расшиб колено — неизвестная страна за седловиной ждала его… Далекий самолет оставил в небе след, и снова стало тихо в лесах, только сердце стучало. И в этой тишине из-за седловины внезапно вырос хребет ошеломительной высоты, за ним проступали и вовсе гигантские кряжи с девственными снегами по склонам. С каждым шагом страна для Артема становилась шире и шире…

Объятый восторгом, он настрочил и наколол на сук незнакомому путнику записку с домашним адресом и приглашением в гости. Запел захлебывающимся голосом любимую песню деда:

— Мы кузнецы, и дух наш молод…

Во время привала мальчика догнала телега с мешками, от них исходил хлебный дух. Парень-возница в шляпе с неоторванной этикеткой спросил озабоченно.

— Выиграю или нет? Сразу, не гадай: да или нет?

Артем поспешно кивнул — да: глаза у парня были цвета кипящей смолы. На впалой груди поверх мятой рубахи без пуговиц висела на леске настоящая подкова. Леска терла шею, и парень то и дело поводил головой. Неукротимо захохотал, прочитав вопрос на лице мальчика.

— А и не запретишь, а и буду таскать, пока не выиграю! Лотерейных огреб на всю получку, куда деться? Грудь в крестах или голова в кустах, порода наша такая — запомнил? Подсаживайся, пока, а в горку пёхом. Чихает Варяг в горку, бензин не тот…

— Корми лучше… — молвила пожилая женщина в кургузом детском пиджачке, на лацкане алел значок депутата. Она отломила Артему корку пахучего хлеба.

— Конечно, конь большой, ему много еды надо! — поддержал Артем женщину (корка пахла руками матери).

Возница залихватски подмигнул ему, крутнул рукой перед лицом женщины.

— Ух, шило в масло — корми! Кризис энергетический по свету, а ей — корми! Из своего кармана, может, из твоего? Скучная вы девушка, Елена Серафимовна! Продавщица и без фантазий, однако. Я с вами нынче незнаком…

Женщина задумчиво помяла поля шляпы на вознице, приблизила к глазам этикетку.

— Зря ты, фетр лучше велюра, фетру износа нет. В Веселуху, малец? — обратилась она к Артему.

— Ага, я в Веселуху. Четыре часа иду пешком. Один, представляете? Тайга нравится — просто чудо! — доверил Артем свою радость. Но сидящие на телеге не оценили трудности похода по тайге, и мальчик обескураженно умолк. Женщина резким жестом спрятала под платок прядку седых волос.

— Где она тебе приснилась — тайга? Околышки одни остались… Не дорубят никак окаянную… Приспичило в Веселуху-то?

— Да, — сухо в тон ответил Артем. — Нужен проводник до глухариного тока. Хочу записать птиц на магнитофон.

Про деда мальчик не добавил, не по-мужски добиваться участия к себе за счет жалости к слепому деду.

Возница заложил этикетку за ухо, усмехнулся краешком губ.

— К Жиганову если токо, к батьке моему. Батька у нас скиталец по лесам… Елена Серафимовна, тебя, пардон, он по молодости не важивал под березку? Шепчется народ, ох, шепчется…

Возница лениво потянулся — продемонстрировал мужскую власть. Артем зажмурил глаза, полагая, что продавщица сей миг отвесит ему пощечину.

— Ты свечку нам держал? Не лютуй, Гошенька… Суббота, праздник… — жалобно попросила женщина. — Завтра таблица лотерейная, потерпи до завтра. Не выиграешь по лотерее, свой дом продам дачникам — куплю тебе. В исподнем останусь — едино куплю тебе «Урал» с люлькой…

Она суетливо убрала с шляпы жука. Парень брезгливо мотнул головой, запел вдруг строго и печально. Одичалые глаза повлажнели.

— Когда б име-ел златы-ые горы-ы…

Женщина стрельнула стыдливым взглядом на Артема, поправила значок депутата на лацкане, зажала вознице рот рукой. Но ослабела от бережного поцелуя в ладонь — хрипло подхватила:

— И ре-еки полные вина-а…

Артем растерялся. А парень уж кинул ему вожжи, сам положил голову на колени продавщицы, уставился в небо. По бледным бескровным скулам потекли слезы. Елена Серафимовна отрешенно пела и не обращала внимания на его вялые ласки. Стянула с головы платок — седая коса тяжело обвисла на плече…

Неизвестное чувство захлестнуло Артема, как волна. Он запрыгнул на телегу, со всей силой дернул вожжи, еле устоял на ногах — телегу занесло. Так и правил до деревни по-разбойничьи лихо, с дерзким посвистом, заслоняя грудью от встречного ветра двух беззащитных взрослых.

Жиганов, отец возницы, поразил Артема ростом великана. Хилый взрослый сын едва доставал ему до плеча! Артем подумал о себе: не зря он каждое утро висит на турнике. Мальчик поставил целью к своему шестнадцатилетию обогнать ростом отца. Ведь тот, наверное, захочет украдкой взглянуть на него в день, когда Артему вручат паспорт.