Реквием машине времени

— Дальше действительно опасная зона, опасная прежде всего неизвестными хроноэффектами. До сих пор удивляюсь, как я ее преодолел, когда выбирался из бункера. Кстати, до него всего метров триста. Но я недаром взял «универсал». — Марич снял с пояса пистолет. — Я выяснил у знакомых физиков, что «хронопена» боится энергоразряда. Сейчас проверим их гипотезы практически.

Павел молчал. Он не был трусом, но рисковать любил с открытыми глазами, рассчитав последствия рискованного шага и собрав максимальную информацию о препятствии. В данном случае он оказался в глупом положении, с самого начала поддавшись энергичной уверенности инженера в правильности своих действий.

Марич посчитал молчание соучастника за согласие и разблокировал дверь. Казавшаяся металлической, перегородка исчезла, оставив вместо себя пылающую алую надпись: «Стой! Опасно для жизни! Проход запрещен!» За перегородкой шел узкий тоннель, одетый в броневой каркас, весь оплетенный паутиной, так что уже в десятке метров все тонуло в белесом туманном мерцании.

Инженер поднял пистолет, проговорил: «Оплели тут все, паршивцы, пройти невозможно!» — и выстрелил. Сверкнуло фиолетово-голубое пламя разряда, и в то же мгновение тоннель изогнулся как живой, в грудь шибануло раскаленным ветром. Павла подхватила неведомая сила и с размаху шмякнула обо что-то упруго-неподатливое…

Когда он очнулся, то увидел, что сидит на холме, прислоненный к глыбе гранита, а рядом — Марич с искаженным лицом. Инженер заметил движение инспектора и улыбнулся криво, словно извиняясь.

— Что случилось? — спросил Павел, сглатывая горькую слюну. — Как я здесь оказался?

— Вышел сам. Разве не помнишь?

— Абсолютно!

Павел с некоторым трудом встал, ожидая болезненных ощущений, но их не было, только ноги казались ватными. Сзади, за глыбой камня, в земле чернело отверстие… нет, не отверстие — матово-черный диск с идеально ровной поверхностью.

— Что это?

— Это? — Марич усмехнулся. — Спросишь завтра у Златкова. Когда мы раковым манером выползли оттуда, эта черная штуковина поднялась из дыры, как вода. По-моему, в бункер нам пройти не удастся.

— Кто говорит о бункере? — раздался в наушниках голос диспетчера ночной смены контроля. — Вы, двое у лаборатории, скоро прекратите нервировать спасателей? Что там у вас произошло? В вашем районе возрос радиационный фон.

— Возвращаемся, — буркнул Марич и встал. — Пошли, инспектор, а то эти поспешаи кинутся спасать нас. Не повезло сегодня — повезет завтра. А ты парень ничего, сдержанный. Видел же я, что хочешь остановить, но не остановил. Знаешь, когда я выстрелил, кто-то мне так внятно и громко сказал: «Дурак!» Не ты, случайно?

Павел сдержал улыбку, отрицательно качнул головой.

— Я сразу вырубился, начисто.

— Ясно. Да и голос вроде не твой был… Мне почему-то меньше досталось, хотя я стоял впереди, оглядываюсь — ты качаешься, вот-вот упадешь. Я тебя толкаю к выходу, зову, а ты молчишь, только ноги передвигаешь, как сомнамбула. И — не поверишь — вокруг тебя светится ореол. Вышли — он пропал.

— Ничего не помню.

— Ну, Игорь, вы доиграетесь! — не выдержал диспетчер. — Доложу шефу о вас…

— Не пугай, — перебил его Марич. — Все в порядке. Завтра поговорим.

Больше они не разговаривали. Только прощаясь с Павлом, инженер задержал его руку в своей, но так ничего и не сказал. Если бы Павел догадался его спросить, дальнейшие события повернулись бы иначе…

Наутро он снова полетел в Центр защиты и не узнал местности вокруг Ствола: угрюмая чернота и ржавые полосы исчезли, холмы, равнина, речные террасы поросли сочной изумрудной травой, преобразившей ландшафт в удивительно опрятный, чистый и веселый уголок природы. Ствол смотрелся на этом зеленом фоне естественно и даже празднично, не вызывая привычной тревоги, — незатейливая белая колонна, диаметром в километр и высотой в два. На Земле много сооружений, больших по масштабам и сложности.

В зале контроля инспектор встретил Златкова.

Начальник Центра казался ушедшим в себя. На приветствие инспектора только кивнул, продолжая смотреть на панель контроля среды.

— Говорят, вы ночью спускались в преисподнюю. Это правда?

— Правда, — смущенно признался Павел. — Глупо и несерьезно, конечно, но так уж получилось.

— Марич умеет заражать своей энергией других.

Павел не ответил, думая, что инженер виноват не больше, чем он сам.

— В бункер независимой аппаратуры пройти, к великому сожалению, невозможно. «Хронопена» просочилась и туда. А теперь после вашего похода весь тоннель заполнен «аморфным временем», субстанцией с максимально возможной энтропией… Вы ко мне?

— Простите, что отвлекаю, — встрепенулся Павел, ощущая себя мальчишкой, которого выдрали за уши. — У меня всего два вопроса.

— Валяйте, — без выражения сказал Златков.

— Можете объяснить непосвященному, почему хроноускоритель в ходе некоторых запусков резко увеличивал энергопотребление и тут же уменьшал до нуля?

Златков перестал глядеть на пульт, но глаза его по-прежнему оставались равнодушными.

— Для нас это пока тайна. Теоретики разработали любопытную теорию, но проверить ее оказались не в состоянии.