Реквием по братве

Клим рассовал барахло по карманам, подошел к столу: компьютер, звукозаписывающие и передающие устройства, музыкальный агрегат — все новейших моделей, от лучших фирм. Не любит, ох, не любит дешевки пахан Рашид Бен-оглы. Клим зарядил дискету, пощелкал рычажками настройки, подал звук.

Хозяин дышал у него за спиной.

— Умеешь, да? А документов нету. Журналист — и никакого документа. Так не бывает. У них много документов.

— Обижаете, Рашид Львович, — Клим достал из нагрудного кармана пластиковое удостоверение: эмблема журнала «Огонек», специальный корреспондент, Альтшулер Рахим Иванович. Печать, дата. На немой вопрос Рашида Львовича ответил:

— Я ксиву в руке держал, когда шмонали. Она мне дороже денег.

— Ага, — кивнул Рашид Львович в некоторой растерянности. — Что-то не похож ты на Альтшулера.

— По отцу я хохол, — пояснил Клим. — Но в основном Альтшулер.

— Бывает, — согласился хозяин и вернул удостоверение. — Давай, заводи шарманку.

Клим нажал кнопку пуска. При первых обрывочных фразах, прозвучавших из динамика, Рашид-борец насторожился и окаменел. Латунное лицо заблестело словно в испарине. С особым вниманием прослушал то место, где стороны договаривались о цене за устранение «жирного борова». Запись шла минут десять. Клим успел выкурить сигарету, сочувственно поглядывая на пахана и сокрушенно качая головой: дескать, вот, владыка, водится же такая мразь на земле. Потом в чреве магнитофона что-то щелкнуло — и звук исчез, хотя какое-то шуршание еще доносилось и зеленокрасные огоньки перемигивались. Клим засуетился, воскликнул:

— Ой, что это такое?! — попытался заново наладить звук, но ничего не получилось. Развел руками: — Извините, Рашид Львович, похоже, какая-то техническая накладка.

— Не можешь опять включить?

— Вроде запись стерлась… Сам не пойму, в чем дело. Надо ехать за новой дискетой.

— Что там дальше было, помнишь?

— Очень много всего, досточтимый. Вплоть до конкретных имен.

Рашид-борец вернулся за свой стол, развалился на кожаном вертящемся стуле, вдавив его тушей в пол. Поманил пальцем Клима.

— В игрушки хочешь со мной играть?

— Рашид Львович! — Клим трагически воздел руки к небу, жалея, что в эту минуту его не видят Санек с Таиной. — Если бы это зависело только от меня, я отдал бы эту штуку бесплатно. Я же патриот, в конце концов, и понимаю: от таких, как вы, зависит будущее этой страны. Но поймите и вы меня. Я не один. Люди старались, добывая информацию, рисковали жизнью. Надо же их как-то вознаградить.

— Где купил рубаху? — неожиданно спросил Рашид.

— Вам понравилась? — Клим поправил галстук, расписанный красными гвоздиками по черному полю. — Жена одевает, она у меня модница.

Если бы Клим умел заглядывать в чужие души, то прикусил бы язычок, увидя, какой ад разверзся в душе бизнесмена и гуманиста. Восточные предки поднялись из мертвых со своими сверкающими кривыми клинками и требовали отмщения. Все переплелось в один узелок — похищение племянника, явление «синего», предсказанное колдуном, и, главное, гнусная измена Черного Тагира, которого он сразу узнал по голосу, потому что на этой неделе трижды разговаривал с ним по телефону. Удар был слишком неожиданен. С Тагиром его связывали давние деловые отношения и дружба, и, если между ними возникали проблемы, а это неизбежно при таком щекотливом и сложном деле, как дележка огромного покоренного города, они всегда решали их полюбовно, как говорят политики, находили обоюдовыгодный консенсус. Он не собирался враждовать с Тагиром, признавал в нем крупную личность, соратника и рассчитывал, что и дальше они пойдут рука об руку — в Сибирь, где пока медведь не валялся, на Дальний Восток, на Запад, через океан, — неосвоенных мест еще много, и без попутчиков все равно не обойтись. Больше того, на пару с Тагиром они вели переговоры с известными деятелями из крупных партий, и некоторым знаменитым демократам и реформаторам отстегнули по мешку монет на предвыборные кампании. И вот после всего этого Тагир… Черный Тагир… Что ни говори, кличку зря не дают — черное сердце, черные мысли, черная душа.

Рашид нажал кнопку на панели и, нагнувшись, буркнул в микрофон:

— Ахмета и Валерика ко мне!

Ничего в его тоне не было угрожающего, но у Клима сердце оборвалось.

Пришли Ахмет и Валерик — оба в пятнистой полевой форме, рослые, но Валерик постарше и в очках. Ахмет — обыкновенный волчок с черными усиками и волосатыми кулаками.

— Теперь, господин журналист, — усмехнулся Рашид, — скажу, как дальше будет. Ты тут шутки шутишь, но ведь я занятой человек. У меня времени нет на такие игры. Зато Ахмет с Валериком — специалисты. Они с тобой сейчас поработают немного, и тебе уже не захочется шутить. Помрешь не сразу, не надейся. Валерик врач, у него диплом, он не даст сразу помереть. Сперва кое-что расскажешь.

Какой он сделал знак, Клим не уловил, но в ту же секунду боковым ударом Ахмет сбил его со стула и наступил ногой на грудь. Положение, в котором он оказался, было очень унизительное, и он обратился к Рашиду с претензией: