Реквием по любви

— Там наверняка имеются камеры видеонаблюдения. Будем знать, действительно ли этот алкаш у тебя трубу дернул. И поторопиться бы надо. Если Решето начнет следы заметать, запись исчезнет. И ты уже ничего Лизе не докажешь. А Борзому, и подавно.

Глава 15

Что нужно человеку для счастья? Деньги? Дорогие вещи? Признание? Забавно. А если все это уже есть? Есть, но ни крупицы счастья не приносит. Тупую боль в груди не заглушает. Как быть тогда?

— Соня?

Вкрадчивый голос Гордеева прервал круг тягостных размышлений. Она все еще лежала на диване, бесцельно разглядывая потолок. Павел с Андреем ушли около часа назад. И с тех пор они с Алексеем даже парой фраз не перекинулись. После услышанного признания, хоть и сказанного на эмоциях, девушка чувствовала себя пустым местом. Хотелось все крушить, и кричать от боли, что есть мочи. Как он мог сказать такое? Ведь ее чувства к нему так искренни! Дабы не растерять остатки гордости, Алмазова просто молчала. Иначе бы просто не сдержалась. Сердце странно щемило в груди, но Соня запретила себе обращать на него внимание. Единственное, что ее сейчас удерживало в этом доме — Лиза. Она не могла уйти, не повидавшись с подругой, на долю которой выпали столь чудовищные испытания.

— Эй, ты в порядке? — Гордеев, в который раз, за сегодняшний день, отложил бумаги в сторону, и подошел к Алмазовой. Осторожно, чтобы не раздавить ее, присел на край дивана. Он выглядел напряженным. — Соня!

— Нет! — Как можно спокойнее выдавила из себя девушка.

— Нет?

— Не в порядке.

— Я вызову доктора, — незамедлительно мужчина вскочил на ноги. — Потерпи, немного.

— Не нужно! — Соня, наплевав в который раз на гордость, поспешно схватила Алексея за руку, и рывком притянула к себе, вынуждая его вернуться на прежнее место. Гордеев подчинился. — Мне доктор не поможет…

— Что у тебя болит?

Соня судорожно вздохнула, и, удерживая взгляд Алексея, приложила руку к сердцу.

— Почему…

Голос все же дрогнул:

— Почему так жжет?

— Соня…

Гордеев обхватил ладонями ее пылающее лицо.

— Ты ведь убиваешь меня, Лешик. — Одинокая слеза все же скатилась по щеке. — Убиваешь…

— Соня…

— А я, как дура последняя, жду своего конца…И даже бежать не собираюсь.

Алексей отстранился. Взгляд был странным. Дыхание тяжелым. Секунду спустя, он уже мерил комнату шагами. Вперед. Назад. Туда и обратно. И все молча. Даже в ее сторону не смотрел.

И тут девушку прорвало. Сознание затуманенным стало. Резко на ноги вскочила, настойчиво игнорируя легкое головокружение.

— Неужели ты не видишь, что я задыхаюсь?! — Повысила голос Алмазова, вытирая с лица соленую влагу.

— Прости! — Гаркнул в ответ мужчина. — Прости! Но, девочка…я ведь предупреждал, что со мной не просто…

— Помню. Только ты не говорил тогда, что тебе будет плевать не меня!

— Не выдумывай!

— Ты не любишь меня! — Выкрикнула, что было мочи, и сдалась. Ноги не держали. Опустилась на диван, и всхлипнула, отчаянно вцепившись в свои волосы.

— Бл*дь! — Выругался сквозь зубы Алексей, опускаясь перед ней на корточки. Осторожно вытер слезы. Приподнял за подбородок, вынуждая смотреть только в глаза.

— Прости, девочка. Прости. Я очень боялся такого исхода в самом начале. Предупреждал тебя.

— Что все это значит? — Алмазова затравлено вглядывалась в его лицо.

— Я…

Гордеев отвернулся. На висках от напряжения выступили вены.

— Я не умею любить, Соня.

— Лешик…

— Не умею. Никого, кроме семьи. Таков я. Прости.

— Не правда.

— Просто знай…Знай, что ни одна женщина не имела надо мной такой безграничной власти, какую имеешь ты. Ни одну так безумно не хотел. Ни одна не забиралась так глубоко. Черт! Ни одну не боялся потерять. Ты наизнанку меня выворачиваешь, Соня!

Соня замерла на полуслове. Не дышала несколько секунд.

— Позволь мне научить тебя!

— Научишь?

Алексей, горько улыбнувшись, отошел в сторону.

— Чему? Врать? Я и без тебя умею это делать.

Алмазова покрылась холодным потом. Казалось, что кровь в венах вот-вот застынет.

Дар речи потеряла на долю секунды.

— Молчишь. Ты снова молчишь.

— Лешик!

— Что для тебя любовь, Соня?

— Не понимаю…

— Что значит для тебя это чувство?

— Сложно объяснить. Любовь — когда ни секунды своей жизни не представляешь без…

— Романтическая чушь! — Бесцеремонно перебил ее Гордеев. — Для меня это, в первую очередь, доверие. Доверие! А я тебе не доверяю!

— Что? — Со всех сил губу прикусила, чтобы прямо тут не разреветься вновь. — Ты с ума сошел, Гордеев?

— Ты врешь мне, Соня! Ты на каждом слове мне врешь! Неужели, думаешь, что я этого не чувствую?

— Бред! Я не…

— Скажи мне, девочка, — Алексей приподнял ее за подбородок. — Как ты думаешь, благодаря чему мне удалось не просто выжить, но и подняться до таких высот, которые отцу даже и не снились?

— Не могу знать! — Дерзко освободилась от его рук. — Даже предположить страшно.

— Я людей насквозь вижу.

Холодно. Боже, как же холодно. Жестко.

— По щелчку пальцев могу определить тех, кто мне врет! Ты врешь мне с первых дней. А я все жду, когда моя девочка одумается, и сама все расскажет.

Алмазова облизала пересохшие губы. Собралась с духом.