Реквием в Брансвик-гарденс

– Он оставил ее, бросил и ударился в бегство. – Мягкий голос полицейского гулко звучал в тишине. – По всей видимости, Доминик запаниковал. Он и в самом деле был очень расстроен. И никто не знает, что привело его в расстройство – то, что она забеременела и он потребовал, чтобы она избавилась от ребенка, или то, что она сделала аборт по собственной инициативе, и он бежал, потому что не мог с этим смириться. Однако он исчез однажды ночью, никому ничего не сказав и не оставив никакого намека на то, куда направляется. Я не знаю, где он тогда остановился, но через несколько месяцев Доминик объявился в Мейда-Вейл без каких-либо пожитков, с одной только одеждой, и никакой почты из Хаверсток-Хилл ему не пересылали.

Шарлотта отодвинулась от супруга. Глаза ее были закрыты, а зубы стиснуты. Он ощущал, как напряглось все ее тело.

– Там он вступил в связь с этой девушкой, Дженни, и она тоже забеременела… и наложила на себя руки, – произнесла миссис Питт ровным, хотя и полным боли голосом. – После чего он перебрался в Айсхауз-Вуд, где его и обнаружил Рэмси Парментер.

– Да.

– A потом, по ужасному совпадению, Юнити получила работу у Рэмси…

– Это не было совпадением. Она увидела объявление о поисках сотрудника в академическом журнале, где было помянуто и имя Доминика. Мисс Беллвуд знала, что он находится в этом доме. Вот почему она столь настойчиво добивалась этого места.

– Чтобы вновь оказаться рядом с Домиником? – Шарлотта поежилась. – Представляю себе, что он ощутил, когда снова увидел ее! – Она вдруг умолкла, лицо ее скривилось. – И поэтому он… Томас, ты уверен в том, что это сделал именно он? Абсолютно уверен?

– Нет. Но она снова была беременна… Ты способна поверить в то, что отцом ребенка был Рэмси Парментер? Ты сама видела его. Неужели ты веришь в то, что он лег с нею в постель, едва она появилась в его доме? И, что более важно, можешь ли ты поверить в то, что она затеяла с ним интрижку, когда рядом был Доминик?

– Нет… – Женщина опустила глаза и отвернулась. – Нет.

Они молча сидели рядом, прижавшись друг к другу… Минуты текли одна за другой.

– Что ты намереваешься теперь делать? – спросила наконец миссис Питт.

– Встретиться с ним, – ответил ее муж. – Если Рэмси не был отцом ребенка Юнити, значит, у него не было оснований убивать ее, и я не могу слепо признать его вину.

– Но почему он тогда попытался убить Виту?

– Бог знает! Быть может, к этому времени он и в самом деле свихнулся. Я не понимаю мотивов этого поступка. Он совершенно бессмыслен. Возможно, Парментер решил, что вокруг него смыкается сеть, и совершил самоубийство, а его жена солгала, чтобы выгородить его… Возможно, она считает его виновным. Она ничего не знала об истории взаимоотношений Доминика и Юнити.

Шарлотта посмотрела на Томаса и чуть нахмурилась:

– Значит, ты не думаешь, что она могла счесть его виновным и убить, так?

– Нет, конечно нет! Она нашла любовную переписку между ним и Юнити… – Полицейский вдруг понял, что совсем забыл про эти письма.

Супруга посмотрела на него круглыми глазами:

– Но ведь переписка существует! Ты сам говорил, что они были написаны его почерком… и ее тоже! Томас, это совершенно ни во что не укладывается. Или же… уже нося ребенка Доминика, она решила влюбиться в Рэмси? Такое возможно? Вообще возможно?! И Доминик убил ее в припадке ревности… Ах, Томас! И она звала Рэмси на помощь!

Шарлотта неторопливо зажмурила глаза и опять уткнулась лицом в плечо мужа. Ладонь ее, скользнув по простыням, нашла его пальцы. И она стиснула их – до боли.

– Я не могу оставить дело в таком состоянии, – сказал суперинтендант, прислоняясь щекой к ее волосам.

– Я знаю это, – ответила она. – Знаю, что ты не можешь этого сделать.

Глава 11

Странный покой воцарился в Брансвик-гарденс – похожий на облегчение, которое приносит смерть после долгой и тяжелой болезни. Ощущение утраты, одиночества и потери немедленно притупляется одной только усталостью. Какое-то время человек ощущает лишь то, что может заснуть спокойно – без страха, без томящего беспокойства и вины. Он расслабляется и забывает про настороженность и страх.

В тот вечер, когда Питт беседовал с обитателем Хаверсток-Хилл, дочери Рэмси Парментера рано отправились спать: Трифена – потому что предпочитала оплакивать Юнити в одиночестве, понимая, что никто больше не станет разделять ее чувства, а Кларисса – потому что гибель отца ранила ее превыше всякой меры. Мэлори предпочел обратиться к своим занятиям. Они позволяли ему сбежать из реальности, которую он находил слишком угнетающей и в которой ему, с его точки зрения, не было места.

Вита спать не пожелала. Она была в глубоком трауре и весь день провела в торжественном покое, к которому, однако, примешивалось облегчение, как если бы она наконец сумела избавиться от тяжелого предчувствия, не выпускавшего ее из своей хватки после падения Юнити. Краски вернулись на лицо миссис Парментер. С чрезвычайно ранимым видом она сидела на широком, слишком мягком диване, немыслимо молодая в мягком свете газового рожка.