Реквием в Брансвик-гарденс

Подняв голову, Вита произнесла охрипшим голосом:

– Нет… Нет… не надо этого делать! Я… это всего лишь… небольшой порез…

– Это не совсем так, – серьезным тоном возразила Шарлотта. – Синяки никого не украшают, и нельзя заранее сказать, насколько он еще расползется. Не сомневаюсь, что вам может помочь и небольшое количество арники, но тем не менее лучше обратиться к врачу.

– Нет, – решительно возразила Вита. Она отчаянно старалась вернуть себе власть над собой. По щекам ее текли слезы, на которые несчастная женщина не обращала внимания. По всей видимости, ей было больно прикоснуться к лицу. Она по-прежнему дрожала. – Нет… я не хочу, чтобы врач знал об этом.

– Мама, это нужно сделать! – настоятельным тоном потребовала Кларисса, впервые сойдя с места и остановившись в пяти-шести футах от матери. – Почему ты не хочешь позвать врача? Он не сочтет этот поступок глупым, если тебя беспокоит именно это. Люди падают… и случайно. Упасть несложно.

Миссис Парментер сомкнула глаза и вздрогнула от внезапной боли.

– Я не падала, – прошептала она. – Доктор сразу поймет это. Я… не перенесу этого… особенно сейчас. Мы должны… – Глубоко вздохнув, она едва не поперхнулась. – Мы должны проявлять… верность…

– Верность! – взорвалась Трифена. – Чему? Кому?! Говоря про верность, ты подразумеваешь ложь! Сокрытие истины…

Вита негромко зарыдала, погружаясь в собственное несчастье.

– Прекратите! – Доминик вернулся от двери и посмотрел на миссис Уикхэм. – Подобные слова никому не помогут. – Он склонился над Витой и, не сводя с нее искреннего взгляда, проговорил: – Миссис Парментер, по-моему, лучше будет, если вы расскажете нам всю правду. Тогда мы сможем решить, что надо делать. А ограничиваясь воображением или подозрениями, мы, скорее всего, наделаем ошибок. Вы не падали… тогда что произошло?

Хозяйка дома неспешно подняла голову.

– Я поссорилась с Рэмси, – произнесла она глухим голосом. – Доминик, это было ужасно. Я даже не понимаю, как все произошло. Мы только что мирно беседовали, а потом он отправился смотреть письма, которые дворецкий оставил на его столе, и вдруг ни с того ни с сего впал в ярость. Он словно потерял всю власть над собою.

Все это время она не отводила глаз от Кордэ, однако должна была видеть и Мэлори, остававшегося чуть в стороне, слегка сгорбившегося, с гневными и полными смятения морщинками на лице.

Кларисса попыталась было что-то сказать, однако смолкла.

Вита до боли вцепилась в руку Шарлотты, и та не стала отнимать ее.

– Он обвинил меня в том, что я вскрываю его письма… но это просто смешно! – продолжала миссис Парментер. – Я ни разу в жизни не прикоснулась к его корреспонденции. Однако один конверт надорвали при доставке, и Рэмси в большом гневе принялся говорить, что это сделала именно я. – Ее низкий голос звучал очень убедительно, но его переполнял страх. Теперь, начав говорить, женщина не могла остановиться. Полные смятения слова сами собой срывались с ее губ: – Он начал кричать на меня, но негромко… впрочем, кричать – не то слово. Он был в такой ярости, что, скорее, рычал.

Зубы ее так стучали, что она вполне могла прикусить язык.

– Выпейте чаю, – негромко предложила Шарлотта. – Это поможет. Вы только что перенесли жуткое потрясение. Это вполне естественно.

– Спасибо, – поблагодарила Вита, хватаясь и за чашку, и за руки гостьи. – Вы очень любезны, миссис Питт.

– Я вызову доктора, – настоятельным тоном произнес младший Парментер, делая шаг к двери.

– Нет! – воскликнула его мать. – Я запрещаю! Ты слышишь меня, Мэлори? Я абсолютным образом запрещаю это делать.

Голос ее звучал столь напряженно, а лицо наполняла такая мука, что молодой человек замер на месте, повинуясь против собственного желания, чтобы не огорчать мать.

Доминик начал было что-то говорить, однако поймал на себе полный ярости взгляд Мэлори и умолк.

Закрыв глаза, Вита пробормотала:

– Спасибо. Уверена, что со мной все будет в порядке. Пойду к себе и полежу. Брейтуэйт присмотрит за мной.

Она попыталась встать, однако колени подвели ее.

– Простите, – извинилась женщина. – Но все это так… глупо. Я просто не знаю, что делать. Он обвинил меня в том, что я подрываю его авторитет, умаляю его достижения, оспариваю его суждения. Я стала отрицать это. Я никогда не думала… ни разу за всю свою жизнь! И тут он… он ударил меня.

Кларисса молча посмотрела на нее, а затем прошла мимо Трифены и Доминика и бросилась к двери, распахнув ее нараспашку. Шаги ее простучали по коридору, громкой дробью ударили в черные голые деревянные ступени.

– Это ужасно! – воскликнул Парментер-младший полным страдания голосом. – Он безумен! Иначе не может быть. Рассудок оставил его.

Крайне расстроенный Кордэ после недолгих колебаний овладел собственными чувствами и повернулся к Мэлори:

– Мы должны исполнять ее желания. Не следует упоминать об этом случае.

– Мы не можем замолчать его! – возразила миссис Уикхэм. – Вы предлагаете подождать, пока он убьет и ее? Вы этого добиваетесь? А я думала, что она вам дорога! Более того, очень дорога.

Вита с отчаянием посмотрела на дочь:

– Трифена! Прошу тебя…