Ремарк и миражи

Чилийские льяносы [18] , они сине-голубые.

Немного печальные и бесконечные.

Травяные, седые, льняные.

Практически – вечные…

Тихий звон колокольчика на шее передовой лошади

Сквозь молочные космы тумана

Пробивается – нежно и чуть заброшенно,

Почти без обмана…

Ты сказала, что любишь.

Глупые льяносы, поверив, на века замерли.

В небесах – лишь одинокая белая голубка.

У далёкого горизонта – ярко-малиновое марево…

Тихий уют семейного дома

Я променял на дорогу и усталые хрипы коня.

Прости, милая черноволосая недотрога.

Сине-голубые льяносы – заждались меня…

Сине-голубые льяносы – заждались меня…

Просто – спел песенку? Нет, конечно же. В этих зарифмованных словах (сложившихся в голове практически самостоятельно, с минимальным участием Автора), содержались конечные итоги и выводы ночных аналитических изысканий-размышлений Роберта. А также был чётко обозначен и предстоящий маршрут…

Глава тринадцатая Мендоса и планирование

Роберт вышел из «Милонги». На улице было по-осеннему прохладно, из низких серых туч равнодушно моросил мелкий противный дождик. Северо-восточный ветерок нёс куда-то первые разноцветные листья, опавшие с платанов. Пришлось поднять воротник куртки.

Призывно запиликал мобильник.

– Да, милая? Как твои дела?

– Плохо, Робби, – сообщил грустный и расстроенный голос Инэс.

– Гав, – подтвердил – на втором плане-фоне – Рой, мол: – «Совсем паршиво. Пустышку вытащили…».

– Встречались с Грегори Благоевым?

– Было дело. Но абсолютно напрасно встретились. Без всякого толка и прока. Без малейшего. Только время зря потеряли.

– Гав-в…

– Неожиданный поворот, – Роберт постарался, чтобы в его голосе ощущались нотки искреннего удивления. – Старик раскапризничался?

– По крайней мере, он попытался сделать так, чтобы я подумала именно об этом.

– Попытался?

– Это точно. Приложил массу усилий. Долго и нудно рассказывал мне про географические и экономические достоинства аргентинской провинции Мендоса. Потом вещал – достаточно, надо признать, интересно – про основные исторические вехи создания и развития спецслужбы «АнтиФа». Ну, а после этого заявил, что, мол, устал, и продолжение беседы переносится на завтра…. Казалось бы, ничего странного. Пожилой человек слегка притомился и немного закапризничал. Но…

– Но?

– Но он не учёл (или же не знал?), того обстоятельства, что я являюсь достаточно-опытной театральной актрисой, – объявила, с нотками гордости, Инни. – Откровенно сплоховал и не доработал, короче говоря. Халтура пошлая и низкопробная. Во-первых, эти накладные усы под носом, приклеенные крайне неаккуратно. А, во-вторых, голос…. Я что же, по-твоему, не смогу отличить голос сорокалетнего мужчины в самом соку от голоса глубокого старика? Отличу – всегда и везде, не сомневайся, милый…. «Ряженый» со мной разговаривал. Без сомнений. Голову даю на отсечение…. Чей – «ряженый»? Скорее всего, приснопамятного «Эскадрона». Но возможны и другие, менее благоприятные варианты. В том смысле, что рядом с Мендосой располагаются, как мне успел поведать таксист, достаточно крупные поселения «мофов», «бошей» и «фридолинов»…

– Кха-кха!

– Намекаешь, что не стоит излишне доверяться местным телефонным линиям? Поняла, не спорю…. Значит так. Я уже купила билеты на ближайший рейс, и в семь вечера мы с Роем будем в Буэнос-Айресе. Встречай. Если, понятное дело, не занят важными и неотложными делами.

– Придётся билеты сдать, – вздохнул Роберт.

– С чего бы это, вдруг? Мужчина, конечно же, является главой семьи. Но не до такой же степени…

– Я прямо сейчас еду в столичный аэропорт. Беру билет на ближайший рейс и прилетаю в Мендосу. Так что, встречай.

– Даже так? – понимающе хмыкнула Инэс. – Следовательно, разгадка нашей шарады находится…

– Тс-с-с!

– Ага, поняла. Встречу…. Робби, а ты меня любишь?

– Люблю.

– А как – любишь?

– Как истинные гурманы – сухое красное вино, произведённое на бескрайних виноградниках аргентинской провинции Мендоса…