Ренессанс

– Хотеть и сделать – чёрт, это разные вещи!

– Чётче озвучивай свои желания, детка.

– Иди в жопу, Шерр. Надо было предупредить.

– В следующий раз сигнальными ракетами оповещу, прежде чем стрелять.

– Мы вам тут не мешаем? – встрял Джером. – Скэриэл вообще-то умирает.

– Вижу я, вижу. Он каждую неделю умирает. Хобби у него такое. – Кэмерон увидел меня и спросил: – А ты кто?

– Кажись, тупо попал под замес, – отозвался Адам не глядя. – Ладно, Кэм, останься тут с ними. Я прикончу остальных, иначе Тони узнает раньше времени. Вот сукин сын. – Он посмотрел на Скэриэла и устало вздохнул. – Не мог в другой день подохнуть. Обязательно было сейчас устраивать концерт.

– Что? – поражённо спросил я.

– Тебя как звать? – Кэмерон с любопытством посмотрел на меня.

– Э-э… – завис я на секунду. – Чарли.

Брать имя своего водителя было не лучшей идеей.

– Вот же тебе не повезло, Чарли, – посмеялся Кэмерон.

– Хорош трепаться, – заткнул всех Адам. У самых дверей он вскользь бросил на меня враждебный взгляд.

– Кэмерон, – Джером чуть приподнялся и с надеждой посмотрел на тело с простреленной головой, – проверь карманы Жака. Есть ли у него ключи от наручников?

– Сейчас, дай только с Лоу разобраться. – Он присел и проверил пульс. – Обалдеть. Ещё живой.

– Работаем по запасному плану. – Адам направился к двери.

– А у нас был основной? – уточнил Кэмерон.

– По основному плану этот хер не должен был сдохнуть. – Он пистолетом указал на Скэриэла. – А я не должен был убивать его. – И плюнул в сторону Жака.

XXXVIII

Кэмерон с тихим ворчанием отодвинул водительское сиденье, откинул спинку, поправил зеркало в салоне, опустил стекло и настроил боковое зеркало под себя.

– Ты чистокровный, да? – внезапно спросил он. Это звучало как утверждение, так что я окончательно растерялся под его любопытным взглядом.

Я сидел, вцепившись в собственные руки, и безостановочно тёр кожу там, где полчаса назад красовались наручники. Как только мы сели в машину, от Кэмерона беспрерывно посыпались вопросы – я изредка не в такт кивал или мотал головой, но сейчас казалось, что меня словно заковали в холодные тиски под толщей льда. Я был не в силах что-либо возразить.

Повернувшись, прижался лбом к стеклу и уставился на соседнюю машину, наблюдая за тем, как Адам горячо спорил о чём-то с Джеромом, а на заднем сиденье находился Скэриэл. Его не было видно за тонированными стёклами, но я знал, что он там без сознания, с перевязанной грудью.

Меня всё ещё мутило от увиденного. Кажется, тот момент, когда Адам, ругаясь с Кэмероном, схватился за рукоять ножа и решительно вытащил лезвие из груди Скэриэла, я не забуду никогда. Кто-то закричал: быть может, я или Джером. А может, кричали мы оба. Сейчас уже смутно помнилось. Но прочно отпечаталось в подсознании совершенно другое: как Скэриэл мучительно застонал, весь непроизвольно сжался, а лицо исказилось от боли. Я в оцепенении смотрел, как из раны хлынула тёмная кровь.

Этого зрелища хватило сполна. Всё, что я успел, – отбежать в сторону и распрощаться с содержимым желудка. Меня попросту вывернуло наизнанку. Придя в себя, я вытер испачканный рот и, тяжело дыша, уставился на Джерома. Он перевязывал Скэриэла в окружении разорванных упаковок от марлевых бинтов, стерильных салфеток, тут и там разбросанных впопыхах таблеток и бутылок с антисептиком из дорожных аптечек – потом я узнал, что их принесли из машин Жака и Роя.

Я медленно переводил взгляд то на Джерома, то на отвратительную лужу рвоты, что успел из себя исторгнуть, и понимал, что повёл себя как последняя тряпка. Джером сейчас там, возможно, спасал жизнь Скэриэлу, а я даже не смог удержать себя на ногах. Как бы это мерзко ни звучало, но я одновременно восхищался его выдержкой и презирал всей душой.

Когда поднялся спор о больнице и о том, кто повезёт туда Скэриэла, я вызвался в сопровождающие, но как только Адам услышал об этом, то разразился такой презрительной тирадой, что я бы не удивился, если бы он полоснул меня тем самым окровавленным ножом. Он в грубой форме поручил Кэмерону бросить меня на границе Запретных земель, подбросить пограничникам как бесполезного щенка, о которого жалко марать руки. Напоследок он добавил:

– Мне плевать, где ты живёшь: в Запретных землях или в Центральном районе. Если ты хоть кому-нибудь расскажешь о том, что увидел сегодня, я лично прирежу тебя и твою семью. Уяснил?

Подобная угроза звучала вполне в духе фильмов про гангстеров, но когда такой человек, как Адам, угрожающе рычит на тебя и враждебно смотрит с высоты своего роста, то не думаешь о том, чтобы геройствовать и язвить насчёт его умственного развития, любви к Аль Капоне и «Крёстному отцу».

– Я позвонил Эдварду, он встретит вас на границе, – измученно проговорил Джером, обращаясь к Кэмерону.