Ренессанс

Я взят в Эдем, я ввергнут в ад! Каким невероятным шквалом Объят я, Господи, и смят!Жестокий ангел небывалым Огнём всю плоть мою палит, Пока мой дух в раю парит.Какая злая лихорадка, Блаженный страх, святая боль! Я мученик и я король, И коршун я, и куропатка.

Мертва твоя, ревнивец, хватка, Так вот же, вот он я – изволь!

Он замолчал, глубоко вздохнул и продолжил:

Твой – без оглядки, без остатка… Бери меня всего!.. Как сладко!

Я крепко вцепился в книгу. Меня охватило необъяснимое волнение и страх: я будто бы падал в пропасть. Хотелось остановить время, чтобы сбежать из-под настойчивого внимания Скэриэла.

Повисло неловкое молчание.

– И кому он посвятил это? – чуть помедлив, спросил я и зачем-то уточнил: – Поль Верлен.

Интимность происходящего зашкаливала. Стало нечем дышать, словно кто-то откачал весь кислород из комнаты.

– Артюру Рембо, – ответил Скэриэл, ложась на спину. – Это стихотворение Верлена нашли в бумагах Рембо.

– Откровенно, – только и мог промолвить я.

– Ты ещё хочешь в Запретные земли? – вдруг отстранённо спросил он, пялясь в потолок. – Со мной.

– Конечно! – с горячностью воскликнул я, поворачиваясь к нему.

– Хорошо. Скажи, в какой день, и мы поедем, – уверенно проговорил Скэриэл, продолжая смотреть прямо перед собой. – Я покажу тебе то, чего ты никогда не узнаешь из разговоров… – Тут он едко добавил, выделив интонацией, так что закрыть на это глаза было невозможно: – Со своим Чарли.

– Он не мой, – мрачно произнёс я. Скэриэл многозначительно промолчал.

Я внимательно изучал его профиль, словно это могло что-то объяснить. Щёки раскраснелись, тёмные волосы небрежно разметались по подушке. Скэриэл прикрыл глаза рукой, как будто ему доставлял дискомфорт бьющий в глаза свет.

– Надеюсь, – холодно выдал он и прикусил губу.

Вдруг захотелось треснуть его по голове чем-нибудь тяжёлым. Он вёл себя так, словно я в чём-то серьёзно провинился. Не знаю, на что он взъелся, что именно из моих слов его так задело, но оправдываться я не собирался.

– Мне нужно домой. – Скэриэл приподнялся и быстро, не глядя перемахнул через меня. – Напиши потом, в какой день встретимся.

– Я думал, ты останешься и сегодня, – произнёс я растерянно.

– Вспомнил, что есть дела.

Что это ещё за внезапное бегство!

– Джером ещё с тобой живёт? – внезапно спросил я и осёкся.

Я абсолютно не понимал, что несу. Конечно, я знал ответ на этот вопрос. Знал, но всё равно, как полный придурок, захотел озвучить его. Для чего?!

– Ну да. – Скэриэл остановился, держа в руках ботинок. – А что?

– Ничего. – Я стыдливо опустил глаза и развернулся.

Он не ответил, а я готов был провалиться сквозь землю.

– Спишемся, – буркнул Скэриэл, осмотрел двор и, убедившись, что никого нет, вылез из окна. Я закрыл за ним ставни, задёрнул шторы и, оставшись в одиночестве, громко выругался.

Клетка с Килли ещё со вчерашнего вечера стояла на полу. Канарейка бойко прыгнула с жёрдочки на лесенку и обратно.

Я устало помотал головой и произнёс, обращаясь к нему, как будто Килли о чём-то спросил:

– Не хочу об этом даже думать.

Выпустив его полетать, я угрюмо уткнулся в подушку и закричал, заглушая крик, не в силах успокоиться. Но этого было мало, и я пару раз ударил по одеялу.

При этом мне было сложно определиться, на кого я больше злился: на Скэриэла за его идиотское, ничем не оправданное поведение или на себя за то, что так жалко упомянул Джерома. И как бы я ни старался об этом не думать, мысли упрямо лезли в голову.

– Пошёл он к чёрту, – проворчал я, улёгшись.

Мы оба свободные люди и можем общаться с кем хотим – не важно, полукровка это или чистокровный. Неужели он возомнил, что я должен вечно сидеть в четырёх стенах и общаться только с узким кругом чистокровных, таким образом теша его самолюбие полукровки? В спину упирался учебник по истории тёмной материи, и я с огромным удовольствием скинул его на пол.

Вечером, когда мне казалось, что день уже порядком испорчен и ничто больше не сможет выбить меня из фантомного равновесия, которое я по крупицам восстанавливал всё оставшееся время, стало в разы хуже.

Стук в дверь не предвещал ничего хорошего, и всё же мне ничего не оставалось, как произнести:

– Входите.

Сильвия появилась на пороге и строго проговорила:

– Господин Уильям просит в свой кабинет.

Кажется, она поняла, что Скэриэл был у меня, и вновь заняла недружелюбную позицию. Скэриэла она не переваривала, а само его появление в стенах этого дома воспринимала не иначе как плевок в душу. Думаю, она могла много чего мне высказать, но молча сносила все мои выходки и держалась достойно. Хотя порой от неё так и веяло неодобрением. Вот и сегодня она была не в духе.

– Может, не сегодня? – пробурчал я с кровати, бездумно листая ленты социальных сетей.