Ренуар. Частная жизнь

Пьер, в свою очередь, ухаживал за отцом-инвалидом и составлял ему компанию, когда тот приезжал в Париж. 27 июня 1909 года, когда молодой художник Шнерб пришел к Ренуару с визитом на рю Коленкур, присутствовавший там Пьер высказал мысль, которая в точности повторяла мысли Ренуара: «Художников очень раздражают выставки, на которых каждый пытается превзойти соседа». Шнерб записал и ответ Ренуара: «Хорошо сказано. Работать нужно исключительно для себя. Поначалу никто тебя не замечает, но постепенно можно добиться известности. Сразу ничего не происходит»[1179]

. Претворяя в жизнь это кредо, пожилой Ренуар (ему было 68 лет) поддерживал и актера Пьера (24 лет), и художника Шнерба (30 лет).

Но если троих своих сыновей Ренуар мог поддерживать в открытую, то чувства к единственной дочери Жанне ему приходилось скрывать, даже когда на ту обрушилась беда. Муж Жанны Луи серьезно заболел и 25 июля 1908 года скончался в их доме в Мадре в возрасте 45 лет – 38-летняя Жанна осталась вдовой. Судя по всему, она на тот момент была беременна, и это, видимо, был первый их ребенок, однако у нее случился выкидыш, возможно из-за стресса, вызванного смертью мужа. Две эти утраты привели к тяжелой депрессии, у нее даже началась анорексия. О выкидыше мы знаем из расписки, согласно которой через день после смерти Луи Жанна сделала заказ не на один гроб, а на два: она пошла к местному столяру и заказала «дубовый гроб толщиной 3 мм за 60 ф.» и «маленький сосновый гроб за 2 ф.»[1180]

. Цены на эти два гроба – 60 франков и 2 – говорят о том, что второй был совсем маленьким, и это, как мне представляется, может означать лишь одно: в нем собирались похоронить недоношенного ребенка Жанны. Совершенно естественно, что скорбь Жанны от потери мужа должна была усилиться многократно, если она одновременно потеряла и своего нерожденного первенца. Горе было безутешно – это ясно из писем Ренуара, Габриэль и Жоржетты, и из этого следует, что Жанна действительно лишилась единственного ребенка, которого ей суждено было иметь.

За три месяца до смерти Луи Ренуар узнал о серьезной болезни зятя, однако и сам он был так болен, что не мог поехать в Мадре. Вместо себя он попросил съездить Воллара. Для Воллара это не составляло особого труда, поскольку он тогда находился в своем загородном нормандском доме в Кабурже, в 128 километрах от Мадре. Перед отъездом Воллар написал Жанне и осведомился о ее финансовом положении. Она прислала ответ, на что Воллар откликнулся: «Получил Ваше письмо, благодарю за предоставленные сведения. Чтобы доложить месье Ренуару о состоянии Ваших дел, мне нужно знать, какого рода брачный договор Вы заключали – если заключали его вообще… Я прибуду в Мадре утром во вторник. С удовольствием зайду к Вам, пробуду недолго»[1181]

. Как уже было отмечено в третьей главе, из свидетельства о браке Жанны и Луи следует, что брачный договор у нее был.

Судя по всему, Воллар выяснил, что дела семейства Робине сильно расстроены. Из-за тяжелой болезни Луи, видимо, долгое время не мог работать, а других источников дохода у супругов не было. Они задолжали местному столяру за ремонтные работы в доме и пекарне, всего 22 франка 70 сантимов, – счет был выставлен 21 марта 1908 года, за месяц до визита Воллара. Он оставался неоплаченным до 2 августа, когда Жанна включила эту сумму в расчет за два гроба. Столяр доставил ей два гроба за 62 франка плюс болт за 60 сантимов, а общий счет ей прислал на 85 франков 30 сантимов. Получив деньги, он выдал ей упомянутую выше расписку: «Подтверждаю, что получил 85 франков 30 сантимов от мадам Робине 2 августа, Исайя Эбер, столяр, Мадре»[1182]

. Скорее всего, счет, через Воллара, оплатил Ренуар. В мае Воллар специально приехал в Кань, чтобы рассказать Ренуару о бедах его дочери (и позировать для портрета с бюстом работы Майоля)[1183].