Ренуар. Частная жизнь

Живя в деревне, Ренуар часто приглашал в гости близких друзей и по мере возможности снимал дома побольше, чтобы было где их поселить, – таким был снятый ими на три месяца дом в Ла-Рош-Гийоне, к северо-западу от Парижа[604]. Первыми гостями после рождения Пьера стали Сезанн, Гортензия и их тринадцатилетний сын Поль, они гостили с 15 июня по 11 июля 1885-го – Ренуар с Алиной в свою очередь гостили у них в Эстаке тремя годами раньше[605]

. Сезанн написал Золя, где его искать: «Гранд-рю, Сезанн у Ренуара, в Ла-Роше»[606]. «Поворот дороги в Ла-Рош-Гийоне» Сезанна и «Ла-Рош-Гийон (дома)» Ренуара были, видимо, написаны рядом, в 1885 году; на обеих картинах видны одни и те же крыши[607]

. Ренуар написал еще один пейзаж в стиле Сезанна, с двумя фигурками на дорожке[608]. Сезанн либо подарил свою картину Ренуару, либо забыл ее, уезжая из Ла-Рош-Гийона, поскольку впоследствии она оказалась в собрании Ренуара[609]

.

Как по ходу визита Сезаннов в Ла-Рош-Гийон, так и раньше Ренуар пытался помочь своему другу. Это проявилось еще в 1877 году, когда он уговорил Ривьера поместить хвалебный отзыв о работах Сезанна в «Импрессионисте». Восемь лет спустя Ренуар вновь проявил великодушие – попытался убедить своего агента, Дюран-Рюэля, включить Сезанна в обширный список художников-импрессионистов, которых тот представлял (Дега, Мане, Моне, Моризо, Писсарро, Ренуара и Сислея). Дюран-Рюэль тогда отказался продавать работы Сезанна, которого Ренуар считал величайшим из своих современников. Через десять лет после того, как Дюран-Рюэль стал главным агентом импрессионистов, Ренуар решил предпринять новую попытку и в 1885 году принес тому акварель Сезанна – натюрморт «Графин и чаша» (1879–1882), – он надеялся, что Дюран-Рюэль приобретет его за скромную сумму в 200 франков. Ответа не было долго, Ренуар пришел к выводу, что натюрморт его агенту не нужен даже за 200 франков. Однако, когда Сезанн приехал к нему в июне-июле 1885 года, Ренуар написал Дюран-Рюэлю из Ла-Рош-Гийона: «Мадам Сезанн [Сезанны поженились только в 1886 году] зайдет к вам, чтобы получить 200 франков за натюрморт. Я принес вам эту картину с мыслью, что уговорю этого великого художника показать вам и другое». Из этого видно, с каким пиететом Ренуар относился к творчеству Сезанна: он даже готов пойти на конфронтацию с агентом и дать Сезанну высокую оценку, прекрасно зная, что Дюран-Рюэль иного мнения. Из плана Ренуара ничего не вышло, и тогда он сказал Дюран-Рюэлю, что тот может вернуть картину мадам Сезанн. Или, чтобы не ранить ее чувства, он может выдать мадам Сезанн 200 франков, оставить себе работу Ренуара за ту же цену, а натюрморт Сезанна отдать Ренуару. В том же письме Ренуар пишет: «Я готов с Вами поменяться, как мы и договорились». Потом он извиняется: «Я не хотел взваливать на Вас ответственность за то, чего мне очень хотелось, но что сделать не удалось, – это мне урок не лезть не в свое дело». В обычной своей почтительной манере Ренуар заканчивает письмо извинением: «Прошу простить меня за это фиаско»[610]. Дюран-Рюэль отказался купить «Графин и чашу» и так и не стал агентом Сезанна. Зато Ренуар заполучил натюрморт, а мадам Сезанн осталась очень довольна 200 франками.

Если Сезанн и в 1882-м, и в 1885 году с радостью работал рядом с Ренуаром, то Моне по-прежнему, как и в январе 1884-го, твердо придерживался мнения, что совместная работа пойдет ему во вред. Поэтому когда Ренуар пригласил его в гости, Моне отказался. Ренуар не вполне понимал, в чем дело, и продолжал заманивать к себе друга. В августе 1886-го, когда Ренуар жил в «Мэзон Перретт» в Сен-Бриаке в Бретани, он даже поведал о своих намерениях в письме к Дюран-Рюэлю: «Я написал Моне про то, какие тут [в Сен-Бриаке] есть красивые вещи»[611]

. Моне он писал: «Я снял на два месяца дом с пятью или шестью комнатами для нас двоих, если тебе интересно и ты захочешь приехать, не переживай, это не будет обузой». Письмо подписано: «Твой друг Ренуар»[612]. Моне отклонил это предложение. А в январе 1888-го он, в свою очередь, не позволил Ренуару себя навестить – жене он объяснил это так: «Он обосновался в Эксе в доме Сезанна, но жалуется на холод и спрашивает, как там у меня – тепло ли, красиво ли. Разумеется, я не стану его сюда зазывать»[613].