Игорь Грабарь

Репин

Том II

^{АКАДЕМИЯ НАУК СССР}

^{ИНСТИТУТ ИСТОРИИ ИСКУССТВ МИНИСТЕРСТВА КУЛЬТУРЫ СССР}

^{МОНОГРАФИЯ В ДВУХ ТОМАХ}

^{Редколлегия:}

^{член-корреспондент АН СССР В. Н. Лазарев,}

^{доктор исторических наук О. И. Подобедова}

От первых портретов эпохи расцвета до последних творческих лет

М. П. Мусоргский, композитор. 1881. ГТГ.

Портреты эпохи расцвета

^1880–1887

^{А. Ф. Писемский. Н. Н. Ге. М. П. Мусоргский. Н. И. Пирогов. А. Г. Рубинштейн. П. А. Стрепетова. А. А. Шеншин (Фет). Т. А. Мамонтова. И. Н. Крамской. В. В. Стасов. А. Н. Молас. А. И. Дельвиг. П. М. Третьяков. В. М. Гаршин. М. П. Беляев. Франц Лист. Г. Г. Мясоедов. М. И. Глинка. М. С. Щепкин. София Ментер. В. И. Суриков. А. К. Глазунов. Поездка в Италию. Постройка мастерской. Семейные неурядицы. Ясная Поляна. Лев Толстой. М. О. Микешин. К. М. Фофанов. М. И. Драгомиров. М. М. Антокольский. Баронесса В. И. Икскуль. Мерси д’Аржанто. Ц. А. Кюи.}

Самое главное обвинение, предъявлявшееся Репину по поводу «Ивана Грозного», заключается в подмене им сюжета исторического темой психологического порядка. Этот «психологизм» Репина и до наших дней многим не дает покоя, хотя не ясно, что здесь, собственно, плохого, подлежащего осуждению и набрасывающего тень на все его творчество. Ибо психологизм можно найти во всех его произведениях, психологизм и есть настоящая сфера Репина.

Совершенно очевидно, что при таком уклоне интересов и дарования Репин должен был быть исключительным портретистом. И он им был. Что бы ни говорили досужие хулители репинского творчества — сначала из подражания эстетствующим критикам, а потом по привычке, — Репин есть безоговорочно самый большой русский портретист XIX в. и один из значительнейших в Европе. Отдельные портреты удавались и Перову, и Ге, и Крамскому, но такой потрясающей портретной галереи, какую оставил нам Репин, не было создано никем. Портреты Кипренского, Брюллова и Тропинина нельзя привлекать для сравнения: преследуя главным образом формальные задачи, они не слишком углублялись в психологию модели, предпочитая ей блеск мастерства, виртуозность кисти. Несколько действительно прекрасных портретов Перова (Островский, Погодин, Достоевский) сверкают алмазами на фоне десятков скучных и по живописи и по характеристике ординарных лиц. У Ге также немного перворазрядных портретных решений (Герцен, Лев Толстой, автопортрет), оставляющих в тени остальные. Наконец, Крамской — «цеховой портретист», как его в минуту обиды назвал однажды Репин, — сам сознавал, что он неизмеримо слабее Репина как раз в этой своей общепризнанной сфере: из сотни его портретов едва ли можно выделить десяток, в полном смысле слова первоклассных, вроде Льва Толстого, Литовченко, С. П. Боткина.

Выше мы видели, как в 70-х годах развивалось портретное искусство Репина, год от году совершенствуясь. Мы расстались с ним как портретистом на портрете Забелина 1877 г., не посланном им на Передвижную 1878 г. только потому, что живопись его казалась автору слишком небрежной, а ему и без того немало доставалось от москвичей за эту размашистость кисти. Тяготея всей душой к широкой живописи, он поневоле вынужден был себя сдерживать и писать посуше. В 1878 г. он пишет портреты П. П. Чистякова и И. С. Аксакова. Первый лучше позировал и потому решен свободнее и лучше удался; Чистяков непринужденно сидит, развалясь на диване. Острый чистяковский взгляд, его светящиеся юмором глаза и усмешка, чувствующаяся под закрывшими рот усами, — все это передано с тонкой наблюдательностью и любовью. Аксаков, скучный в жизни, неинтересный по внешности, похожий на средней руки педагога или второстепенного провинциального профессора, сидел плохо, и портрет вышел таким же скучным, как и он сам. Неудачен и портрет матери Третьякова, А. Д. Третьяковой^[1], заказанный Репину в 1878 г., засушенный, неинтересно взятый и вялый по живописи. Лучшим в этом году был чистяковский портрет.