Реплика в зал. Записки действующего лица

Кроме того, персонаж "младший сын", читай - Лев Львович, по отношению к общему конфликту в доме принадлежал, условно говоря, к той же группировке, что и его младшая сестра. Поэтому к нему, как и к переписчице, без принципиальных смысловых утрат, перешли некоторые ее тексты.

Понятно, что пришлось покрутиться и с некоторыми сюжетными положениями, уводя за кулисы Александру Львовну, но включая в действие другие персонажи.

Новая редакция "Ясной Поляны" повторно была отправлена в цензуру, и 19 июля 1972 года пьеса получила, наконец, главлитовское разрешение. Если считать от момента, когда я первый раз ставил точку, на все про всё ушел год.

К сожалению, "Ясная Поляна" и поставлена была, и опубликована в журнале "Театр" именно в том - пост-цензурном варианте. В своей книге "Место явки - стальная комната" (Издательство "Спутник +". 2008) я опубликовал ее в подлинном виде, такой, какой она была до вмешательства главлита.

И - несколько слов в заключение этой главы... Многое из того, что связано было у пишущей братии еще не так давно с запретительством, цензурированием, ортодоксией, вроде пережитых мытарств с продвижением "Ясноя Поляны", что казалось тогда и значительным, и трудноодолимым, сейчас уже забывается. Сегодня трудно представить во всей реальности то состояние внутренней скованности, унизительной зависимости, в котором мог оказаться любой, претендующий называться автором. Бдел, не дремал и "внутренний редактор" - это когда добровольно не делаешь того, что, понимаешь, все равно "не пройдет". Но часто и он не спасал. Ты, как говорится, предполагаешь, а тобой располагают.

Цензурные трудности "Ясной Поляны", лишенные на поверку всякого здравого смысла, показывали, кроме всего прочего, что Система утрачивала способность распозвать даже собственную пользу. Секла по инерции, костенея под грузом самою же ею порожденных пропагандистских штампов.

Омск в бесконечности

Теперь всеми и вся разрешенная пьеса жгла руки: кто же в конце концов поставит?!

Попытки увлечь некоторых мэтров, вы помните, закончились ничем.

У Толстого где-то сказано: если долго вглядываться в одну точку, она вырастает в бесконечность. Точка приложения всех моих сил была теперь одна. Я упорно вглядывался в нее, но действительно ничего, кроме бесконечности, там не обнаруживал.

Признаться, за все свои драматургические годы так и не удалось найти закономерности, по которым пьеса или сценарий находят своего режиссера, а затем и свою так называемую "производственную" судьбу. Каждый раз - стечение обстоятельств. Впору случайности рассматривать как закономерности.

И вот лечу в Омск. Командировка "по линии" Бюро пропаганды советского киноискусства. Предусмотрены выступления в больших залах, ответы на записки - встречи со зрителями. В нашей небольшой группе - молодой Коля Губенко. Известный актер любимовской Таганки впервые как режиссер поставил фильм - "Пришел солдат с фронта". В Омске будут первые показы.

Николай Губенко - с фильмом, а я - о чем никто не знает - с пьесой. У него уже зрители есть, я о своих только мечтаю.

Улучив момент, с папкой под мышкой (в ней - пьеса) двигаюсь в сторону Омского драматического театра Подхожу. На фронтоне утопленные в ниши два бюста: в одной - Лев Толстого, в другой - Чехов. Толстой?! А может быть, к добру?..

В театре мощный человек с лицом добротной, этакой, можно сказать, античной выделки, причем исключительно эмоционально заряженный, бросается навстречу, и мы крепко обнимаемся. К нему и шел - Артур Хайкин.

Сколько было совместно выпито, переговорено, обсуждено с подробностями и с самых разных сторон! И за столиками в ресторане ВТО, того ВТО, которое еще не сгорело и размещалось на Пушкинской площади - угол Горького. По пьяни иные входили туда непосредственно через окно - первый этаж... И в моей однокомнатной в Угловом переулке, на Бутырском валу. Артур иногда оставался ночевать, на полу.

Когда познакомились, Артур был главным режиссером Ростовского на Дону театра юного зрителя. Там он поставил нашу с Левой Новогрудским пьесу "Волшебный пароль", современную театральную сказку. И - это была замечательная режиссерская работа. Вскоре спектакль по той же пьесе выпустил московский театр имени Маяковского, и явно проиграл ростовчанам, хотя были заняты превосходные артисты.

Артур был очень музыкален. В домашних наших посиделках всегда наступал момент, когда он брал гитару и, не жалея струн, ни в одной ноте не фальшивя, пронзительно и сильно, в стиле Жака Бреля, пел и кричал, содрогаясь: "А на нейтральной полосе цветы необычайной красоты!.." Кстати, на премьере "Волшебного пароля" он сам дирижировал оркестром.