Читаем Реплики в сборе: Литературные пародии полностью

Сердцем чувствую: что-то не так.Стало ясно мне, трезвому, грустному,—Я по письменной части мастак,Но слабее по русскому устному.В кабинетной работе я резвИ заглядывал в энциклопедии,Но далек от народа и трезв —Вот причина подобной трагедии.Нет, такого народ не поймет!Не одарит улыбкою теплою…И пошел я однажды в народС мелочишкой в кармане и воблою.Потолкался в толпе у пивной,Так мечта воплотилась заветная.И, шатаясь, ушел: боже мой,Вот где устная речь многоцветная!Что ни личность — великий знаток,И без всякой притом профанации.
Слов немного — ну, может, пяток,Но какие из них комбинации!Каждый день я туда зачастил,Распростясь с настроеньями грустнымКабинетную речь упростилИ украсил словами изустными.У пивной мне отныне почет,А какие отныне амбиции!И поставлен уже на учет.На учет в райотделе милиции.

Всё путем!

Льды на реке ломает март.Апрель как вор в законе,И льдины стаей битых картРазбросаны в затоне.Геннадий КасмьшинВ свои права вошла весна,Вокруг светлей и чище.И стаи воробьев, шпана,
Спешат на толковище.Грачи, как крестные отцы,Глаза свои таращат.Везде домушники-скворцыУже чего-то тащат.Барыга-мерин погорел —Мужик его треножит.А голубь, фрайер, ожирел,Взлететь — и то не может.Лохматый пес сидит как ворИ пайку ест из плошки.Крадется кот как сутенер,На тротуарах — кошки…Ворона, словно человек,Разинула едало.Сорока, падла, будто векСвободы не видала.Всех обогрел весенний свет,
Длинны, как сроки, тени…И вот уже сидит поэтИ ботает по фене.

Змеи в черепах

(Юрий Кузнецов)

Один, как нелюдь меж людьми,По призрачным стопам,Гремя истлевшими костьми,Я шел по черепам.Сжимая том Эдгара По,Как черный смерч во мгле,Как пыли столб, я мчался поОбугленной земле.Еще живой, я мертвым был,Скелет во тьме белел…Из чашечек коленных пил,Из таза предков ел.Блестя оскалами зубов,Зловещи и легки,
Бесшумно змеи из гробовПолзли на маяки.Я сам от ужаса дрожал(Сам Гёте мне грозит!),И всех, естественно, пужалЗагробный реквизит.Я шел, магистр ночных искусств,Бледней, чем сыр рокфор…Прочтя меня, упал без чувствЗнакомый бутафор…

Суаре на пленэре

Вася — сторож. В шалашепребывает неглиже.Он дежурит. То есть курит.То есть — выпивши уже.Развидняется, кажись.Мы обсудим с Васей жизнь.Поиграем с ним в картишкипод остатки, под излишки.Глеб Горбовский
Перейти на страницу:

Похожие книги

Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Хмель
Хмель

Роман «Хмель» – первая часть знаменитой трилогии «Сказания о людях тайги», прославившей имя русского советского писателя Алексея Черкасова. Созданию романа предшествовала удивительная история: загадочное письмо, полученное Черкасовым в 1941 г., «написанное с буквой ять, с фитой, ижицей, прямым, окаменелым почерком», послужило поводом для знакомства с лично видевшей Наполеона 136-летней бабушкой Ефимией. Ее рассказы легли в основу сюжета первой книги «Сказаний».В глубине Сибири обосновалась старообрядческая община старца Филарета, куда волею случая попадает мичман Лопарев – бежавший с каторги участник восстания декабристов. В общине царят суровые законы, и жизнь здесь по плечу лишь сильным духом…Годы идут, сменяются поколения, и вот уже на фоне исторических катаклизмов начала XX в. проживают свои судьбы потомки героев первой части романа. Унаследовав фамильные черты, многие из них утратили память рода…

Алексей Тимофеевич Черкасов , Николай Алексеевич Ивеншев

Проза / Историческая проза / Классическая проза ХX века / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза