Читаем Реплики в сборе: Литературные пародии полностью

Вдруг на плечо ко мне ложитсяДонского Дмитрия рука.И стены каменные слышатМои и Дмитрия шаги.Юрий ГоловинМечтая приобщиться к чуду,враг ежедневной суеты,я постоянно был и будус родной историей на «ты».Идем Москвою — руки в брюки(вокруг сплошная лепота!) —два Юры — я и Долгорукий,и с нами — Ваня Калита.Доходим до Замоскворечья,я вдохновеньем обуян,
чуть притомились, а навстречуидет еще один Иван.А Калита — мужик серьезный,он говорит Ивану — Ишь,ты что-то нынче, Ванька, грозный,войти в историю хотишь?Идем… На солнце плеши греем,поют в Зарядье соловьи…Войти в историю сумеем —я и попутчики мои.

Свое и мое

И вот я иду дорогой,Не чьей-нибудь, а своею,К друзьям захожу под вечер,Не к чьим-нибудь, а своим.Диомид Костюрин
Я меряю путь шагами,Не чьими-то, а моими,Ношу я с рожденья имя,Не чье-нибудь, а свое.На мир я смотрю глазами,Не чьими-то, а своими,И все, как поется в песне,Не чье-нибудь, а мое.Вожу я знакомство с музой,Не с чьей-нибудь, а моею,Бывает, стихи слагаю,Не чьи-нибудь, а свои.Иду в ресторан с женою,Не с чьей-нибудь, а своею,Друзья меня ждут под вечер,
Не чьи-нибудь, а мои.Я потчую их стихами,Не чьими-то, а своими,Я им открываю душу,Не чью-нибудь, а свою.Стихами по горло сыты,Не чьими-то, а моими,Они вспоминают маму,Не чью-нибудь, а мою…

Автопортрет

(Иван Жданов)

Распахано зеркало. В снежные грудыспешит из рельефа стреноженный сомсушить под водой негативы Иудынад сферой нависших в зубах хромосом.Зияет во мне перфокарта рентгена,
лежу, коллапсируя варежкой всей.Струится гербарий. И сном автогенаМедузу Горгону кромсает Персей.Фарфоровый месяц устать не боится,чугунный венок излучает экстаз.Программа костей от часов отслоится,и в пол вдохновенный врастет дикобраз.Пусть бесится критик! Ан крыть ему нечемпричестен Харон к многоструйной судьбе.Ударит по раме остывшая печеньв углу мирозданья на чахлой резьбе.Исход непонятен, и взгляд необычен,как в дырке от бублика тающий гвоздь.А все потому, что я метафоричен,подобно спирали, включенной насквозь.

Когда-то в Москве

(Евгений Рейн)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Хмель
Хмель

Роман «Хмель» – первая часть знаменитой трилогии «Сказания о людях тайги», прославившей имя русского советского писателя Алексея Черкасова. Созданию романа предшествовала удивительная история: загадочное письмо, полученное Черкасовым в 1941 г., «написанное с буквой ять, с фитой, ижицей, прямым, окаменелым почерком», послужило поводом для знакомства с лично видевшей Наполеона 136-летней бабушкой Ефимией. Ее рассказы легли в основу сюжета первой книги «Сказаний».В глубине Сибири обосновалась старообрядческая община старца Филарета, куда волею случая попадает мичман Лопарев – бежавший с каторги участник восстания декабристов. В общине царят суровые законы, и жизнь здесь по плечу лишь сильным духом…Годы идут, сменяются поколения, и вот уже на фоне исторических катаклизмов начала XX в. проживают свои судьбы потомки героев первой части романа. Унаследовав фамильные черты, многие из них утратили память рода…

Алексей Тимофеевич Черкасов , Николай Алексеевич Ивеншев

Проза / Историческая проза / Классическая проза ХX века / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза