Репрессированный ещё до зачатия

В стакан, взятый у тётушки, я набрал для памяти чёрной земли с отцова печального подворья.

Распятая земля…

Лютые советы варварски убили деревню… Когда – то в Криуше жило более десяти тысяч человек. Теперь и двух тысяч не наскрести…

Ретивым колхозостроителям мало было уничтожить Род Великих Тружеников. Наказали и их Землю.

Людей с неё согнали. Но сам участок – бросили.

И лежит Родительская Земля распятым трупом уже почти семь десятков лет, и жируют-бесятся на ней лишь сорные травы.

Вот этого-то, наверно, мама и не хотела, чтоб я увидел.

Потому и отговаривала меня от поездки в Новую Криушу.

Вечный страх быть снова ни за что наказанной заставлял её таиться, молчать.

Всю жизнь, шестьдесят один год, скрывала от своих трёх сыновей, что мы «кулаки». Хотела, чтоб хоть нам жилось спокойней.

И кто осудит её за это?

Воистину, «колесо истории не приспособлено к нашим дорогам».

«Оглушены трудом и водкой

В коммунистической стране,Мы остаёмся за решёткойНа той и этой стороне».

В печали брёл я по горькой Криуше… Под какую крышу ни сунься… Не в каждом ли дому беды по кому, а где и по два… Здесь я услышал и эту историю.

Девяносто лет не девяносто реп

ВОРКУТЫ САРКОФАГ ЛЕДЯНОЙ

(Её репрессировали в пять лет)

Анастасия Михайловна Санжаровская родилась в 1925 году здесь, в Новой Криуше.

Её дед по материнской линии Стеценко Григорий был церковным старостой в селе Новая Криуша. Боялся он пуще всего, что с ним обойдутся, как с одним попом в эртильской стороне. Коммунисты нацепили тому горемыке на грудь табличку «Продаётся поп по цене козла» и выставили у церкви на «торг».

Правда, в Новой Криуше до «торгов» не дошло.

Ей было пять лет, когда её деда Илью Васильевича объявили кулаком за то, что имел свою мельницу. Дед был инвалид. С первой мировой войны он вернулся без ноги до колена. Ходил на деревянном протезе, сам сделал.

Взамен потерянной ноги притаранил с фронта трофейный немецкий дизель. Дизель был упакован в ящики. Никто в селе не мог собрать этот дизель А толковейший дед собрал! Построил – дед был плотник, столяр – мельницу себе и заставил движок работать на этой мельнице.

По сути, деда раскулачили за подобранный на войне брошенный трофей-движок. Раскулачить раскулачили, но в концлагерь не погнали. Всё же инвалид. В таком случае по лукавому сталинскому закону предусматривалась «замена» – старший из детей. Отец Михаил Ильич отбывал срок на Соловках, а его семью – жену Агриппину Григорьевну с детьми, с дедом и бабкой по материнской линии – выслали на спецпоселение в Сибирь, в посёлок Гребень на Ангаре. В семье было трое малолеток: пятилетняя Ася, Миша и Коля. Коле было всего месяц от роду. В пути от переохлаждения он умер. Этаптики плыли по Ангаре. Мёртвого мальчика опустили в реку… Его могилой стала Ангара…

Чем провинился этот репрессированный месячный комочек горя перед советской властью? Зачем она замучила его холодом, убила и похоронила в ледяных жестоких водах сибирской реки? Ей, советской власти, стало от этого легче? Эта мученическая смерть младенца хоть на йоту приблизила советскую власть к её «светлому будущему»?

Жилось в Сибири тяжко, хотя и мыли золото. Не на что было иной раз купить даже карандаша. Дед затачивал палочку, и острым концом Ася выдавливала на коре березы рисунки. После ими разводили печь.

Но неисправимые упрямцы и в Сибири выбились в кулаки. Воронежский мужик-трудяга и на сибирских бедных землях развернулся во всю мощь! Не зря их в Новой Криуше звали по-уличному Головками. Головастые! Подняли санжарята крепенькое хозяйство и их объявили кулаками. Вторично раскулачили и погнали с дудками на переплавку теперь уже в саму в столицу ГУЛАГа. В Воркуту.

Однако деда Софья Власьевна (советская власть) не оставила в покое. В 1939 году Илью Васильевича всё-таки из Гребня загребли в концлагерь и деда больше не увидели.

Отец Михаил Ильич, отбыв срок на Соловках, очутился в Воркуте. Работал бортмехаником в авиаотряде авиации Севера. Летал с известными пилотами Левандовским, Байшевым и другими. Хорошо работал. Его некоторые документы, фотографии и личные вещи можно увидеть в архангельском музее авиации Севера.

В 1944 году в Воркуте на первом выпуске школы ГУЛАГа, на концерте, который дали выпускники, на Асю обратил внимание Борис Аркадьевич Мордвинов, бывший главный режиссёр Большого театра, профессор Московской консерватории, руководитель кафедры сценического мастерства. Он был отправлен в Воркуту для трудовой повинности на общих работах: грузчик на пристани, подсобный рабочий на складе, дневальный в бараке. Ему, бывшему заключённому, было поручено создать в Воркуте музыкально-драматический театр из заключённых и вольнонаёмных.

Ася отучилась в казанском художественном училище и была принята в мордвиновский театр на должность «актрисы драмы и балета второго положения» с окладом 700 рублей.