Решения принимались на земле

Вскоре после вступления войск 2-го Украинского фронта в город Плоешти в оперативное подчинение 5-й воздушной армии был передан 1-й румынский смешанный авиакорпус, состоявший из семи авиационных групп общей численностью 139 самолетов немецкого производства. Командовал им дивизионный румынский генерал Ионеску. Первым в Плоешти на встречу с ним С. К. Горюнов направил командира 14-й гвардейской истребительной авиадивизии полковника А. П. Юдакова. Способностями дипломата комдив, разумеется, не обладал, по опыт работы с людьми, безупречное знание авиации, наконец, личное обаяние помогли ему быстро установить деловые контакты с румынами. Было принято решение о совместном базировании на аэродроме Плоешти румынской авиации и одного советского авиаполка, имевшего на вооружении истребители Ла-5 и Ла-7.

Сразу же по возвращении полковника Юдакова командарм приказал вылететь в Плоешти мне. Предстояло решить множество конкретных вопросов о совместных действиях против немецко-фашистской авиации, о порядке материально-технического обеспечения румынских авиачастей, о практике управления авиацией, об охране аэродрома и летного состава от возможных провокаций.

Ионеску, высокий, стройный, уже немолодой генерал, принял меня весьма любезно, в то же время без, казалось бы, неизбежного в создавшейся ситуации заискивания. Поздоровались и сразу приступили к делу, к обсуждению вопросов предстоявшей боевой работы. На мои замечания и предложения генерал отвечал, не дожидаясь перевода (видимо, немного знал русский язык), однако говорил со мной от начала до конца на своем родном языке. Все обсуждавшиеся при встрече вопросы были решены без каких-либо проволочек.

После завершения переговоров генерал Ионеску пригласил меня вместе пообедать. За столом много говорил о последних военных и политических событиях. Закончил тем, что назвал Гитлера и Антонеску безумцами, политическими проститутками. О себе сказал так: не помещик и не фабрикант, никаким богатством не обладает, кроме жены и детей, у него ничего нет, служба в авиации для него обычная работа, нужная Румынии и ее народу. С минуту помолчал, поразмыслил и тоном, не лишенным торжественности, добавил, что, по его мнению, только теперь, когда немецкие оккупанты будут полностью изгнаны с румынской территории, трудовой народ страны заживет настоящей жизнью. Перед моим отлетом из Плоешти генерал Ионеску заверил меня, что он сам и подчиненные ему румынские авиаторы постараются оправдать доверие своего народа и новых союзников, будут мужественно драться с фашистами.

- Хочется верить, господин генерал, что так и будет, - ответил я.

Когда вернулся из Плоешти на армейский КП, товарищи обрадовали меня важной новостью: оказывается, пока я вел переговоры с генералом Ионеску и не мог слушать советские радиопередачи, в Болгарии завершилось победой всенародное антифашистское восстание и была установлена народно-демократическая власть.

Рассказывая мне о событиях в Болгарии, знакомя с подробностями, начальник политотдела армии Н. М. Проценко сиял, с его лица не сходила радостная улыбка. Было чему радоваться! Немецко-фашистский блок трещал по швам, и это приближало долгожданную победу над ненавистным врагом.

Вторая новость - местная, армейская, но и ей тоже нельзя было не порадоваться. По решению Ставки 5-я воздушная армия усиливалась еще одним штурмовым корпусом и истребительной авиадивизией.

- Слышал, опер, "челюскинец" к нам возвращается - комкор Каманин с тремя дивизиями!-сообщил мне генерал Горюнов, как только я вошел в занимаемый им домик, чтобы доложить о переговорах в Плоешти.

Да, авиакорпус генерала Н. П. Каманина именно возвращался в 5-ю воздушную армию, а не прикомандировывался заново.

Впервые я познакомился с одним из первых Героев Советского Союза Николаем Петровичем Каманиным еще в пору учебы в военно-воздушной инженерной академии в 1938 году, когда он учился на последнем курсе, а я был новичком-первокурсником. В то время Героев Советского Союза в армии и стране было совсем немного, единицы. Их фамилии знали все, от мала до велика. А тут - надо же так случиться! - живой Герой - слушатель той же академии, в которую принят и я, одесский провинциал. Захотелось непременно встретиться, поговорить со знаменитым летчиком. О чем поговорить, я толком не знал. Просто не терпелось посмотреть на Героя. Какой он?.. Помог случай. Как-то нас вместе назначили дежурить по академическому клубу: Николая Петровича дежурным, меня помощником. О чем мы тогда говорили, я, разумеется, не помню. Может, и не было долгого разговора. Каманин человек немногословный, не любитель болтать попусту. В этом я убедился сразу. Убеждался потом и на фронте. Навсегда запомнилось его лицо, тогда молодое, по-мужски красивое: крутой с залысинами лоб, зоркий взляд немного прижму-ренных глаз, причудливо изогнутые полудугой черные брови.