Реши это

Последние выходные в августе, и вдруг, ни с того ни с сего, наступила оттепель, как в тот вечер в доме Стига. Поскольку я хотел этого, хотел помочь ему, хотел, чтобы он позволил мне, а не продолжал постоянную борьбу, я сделал это предложение, внутренне готовясь к тому, что он набросится на меня с оскорблениями.

– Если надумаешь, – надменно сказал он, встал и вышел на мой балкон.

К нам присоединились друзья Дэнни, еще три пары, и все было очень мило и весело, хорошая еда, вино, которое все принесли, и увлекательная беседа.

Когда я вернулся домой и принес Нику кусок торта «Добаш» из гавайского фургона, он задрал нос, и я выхватил его обратно, пройдя на кухню.

– Подожди, – крикнул он, бросился через всю комнату и выхватил у меня из рук торт, положив его на прилавок. – Я думал, это обычный торт, но, возможно, это то, что я ел, когда был там пару лет назад.

– На Гавайях, ты имеешь в виду?

– Да, – пробормотал он, беря вилку, которую я ему предложил.

Когда он откусил кусочек, его невольная улыбка была лучезарной. И да, в последнее время я понял, что такого в Нике Мэдисоне. Густые каштаново-коричневые волосы, полные губы, глубокие ямочки и много километров гладкой, загорелой кожи - он был великолепен. Когда эти медово-карие глаза, обрамленные длинными ресницами, смотрели на меня, я понимал, что быть соблазненным Ником Мэдисоном может быть весьма заманчиво.

– Спасибо, – пробормотал он, облизывая зубцы вилки.

– Тебе нужно молоко, – быстро сказал я, наливая ему стакан.

– Тебе было весело? – спросил он, и когда я посмотрел на него, то обнаружил, что он наблюдает за мной.

– Да, было здорово. У Дэнни отличные друзья.

Он кивнул, когда я поставил стакан рядом с тарелкой и протянул ему бумажное полотенце.

– Два свидания подряд, плюс те, на которых ты уже был с ним, – сказал он, откусывая маленькие кусочки торта. – Это уже серьезно, да?

– Он очень милый человек, – это все, что я ответил.

Я не собирался рассказывать ему, что Дэнни, по сути, умолял меня пойти с ним домой, но я использовал Ника, чтобы не идти. Потому что да, милый человек, который совершенно ничего для меня не сделал. Мне нужно было обещание власти, требований, приказов, которые я бы выполнял беспрекословно. Иногда самый тихий из мужчин, самый сдержанный, за закрытыми дверями становился именно тем, что мне было нужно. Дэнни, я знал, хотел испытать то, что, по его мнению, было настоящей страстью. Это включало в себя то, что его держали и заставляли подчиняться. Он не понимал, что я жажду этого так же сильно.

– Хороший человек? – сказал Ник, возвращая меня к разговору. – И это все, что ты можешь сказать о добром докторе?

– Откуда ты знаешь, что он врач?

– Потому что он упомянул об этом девять раз за пять минут, чтобы я понял.

– Что понял?

– Почему он оказался лучше меня.

– Что?

– Просто... неважно, – пробормотал он, с улыбкой поедая торт. – Хороший человек, – повторил он. – Это поцелуй смерти.

Я не собирался обсуждать с ним свою личную жизнь.

– Знаешь, – небрежно бросил я, – может, ты как-нибудь дашь бесплатный концерт в парке? Это было бы неплохо для общества, в котором ты живешь, ты не находишь? Пригласи Стига и некоторых других.

– Было бы неплохо, – согласился он, пристально глядя на меня.

Я наклонил голову в его сторону.

– Я слышал, у тебя есть планы на завтра.

– А?

– Планы, – напомнил я ему. – Завтра суббота, и я видел в твоем расписании, что ты должен посетить благотворительный вечер в Лос-Анджелесе.

– О да, это благотворительный вечер в пользу Музея искусств округа Лос-Анджелес.

– Там есть какая-то тема, как на Met Gala ^[11]?

– Я ходил на него в прошлом году.

– Я знаю, – сказал я, облокотившись на кухонную стойку напротив него. – Я видел тот наряд.

Его ухмылка зажигала глаза, заставляя их сиять, а легкость на лице, в чертах, в плечах, во всей его манере поведения - это то, что я хотел бы видеть постоянно. Когда он наклонился, зеркально отражая меня, положив подбородок на руку, я чуть не вздохнул, но сдержался. Никогда в жизни я так не хотел ни с кем общаться. Я уже хотел заключить постоянное перемирие; я устал бороться с ним. Я наконец-то смог понять, насколько раздражающим было мое присутствие рядом.

– Там был плащ. Ты видел плащ? – спросил он меня.

– Я видел плащ, – сказал я, усмехаясь. – Я не знал, что цвет «Большая желтая птица» - это твой цвет.

– Правда? Я тоже так считаю.

– Так эта штука в Лос-Анджелесе, она такая же?

– Он не такой высококлассный, но я не буду в костюме.

– Платье?

– Где-то между ними, я подозреваю.

– Килт?

– Это было бы слишком просто.

– Ладно, – сказал я, выпрямляясь, не желая испытывать судьбу. – Я с нетерпением жду, что бы это ни повлекло за собой.

– Ну, завтра ты встретишь несколько новых людей.

– Я тоже с нетерпением жду этого, – ответил я, опираясь на стойку. Прежде чем выйти из комнаты, я повернулся и снова посмотрел на него. – Приятных снов.

– И тебе, – сказал он, допивая молоко и доедая торт.