Решимость: почти святой Брайан

– Так что же тебя остановило? – со всей мягкостью спросил он.

– Остановило? – будто бы не поняла женщина.

– У тебя платье неправильно застёгнуто, – немного смущённо улыбнулся Брайан. Моргана оглядела себя и увидела, что пропустила две пуговицы на лифе.

– Он снял его с тебя полностью?

– Нет, – она накрыла не застёгнутые пуговицы ладонями.

Если Классик не снял платье Хайнека полностью, то, наверняка, это свойство платья не позволило Моргане согрешить. Женщина же об этом не знала.

– Так что? – спросил Брайан. – Как всё было? Поведай свою историю. Она может быть поучительна.

– Я… Брайан, он ведь похитил меня! – её глаза выглядели умоляюще. Она заговорила быстро-быстро, рассказывая о произошедшем, и он понял, что она очень хочет обелить себя перед ним как можно больше, несмотря на то, что он не выказал ей неудовольствия и гнева.

Стало быть, она очень боится и думает, что он всё равно накажет её. Или же она хочет показать ему, насколько верна и насколько любит его. Он убедился в последнем, когда выслушивал ту часть её рассказа, где она упомянула возникновение его образа перед глазами. С этого момента она стала клясться, безотчётно, горячо, в своей бесконечной преданности Брайану и часто-часто всячески стала повторять, что любит его.

Брайан слушал всё, стараясь сохранять в выражении лица и глаз, во всех движениях тела ласковое расположение к ней. Исповедник в прошлом, он не мог не быть скептиком и подвергал сомнению каждое слово Морганы, что, однако, не мешало ему чувствовать странное удовольствие.

Сапфир и Классик закончили разговор и разошлись по углам.

Тогда Брайан повёл Моргану к столу с напитками, где предложил немного келлера. Эскортесс, к его удивлению, отказалась от келлера и выбрала эйерн. Он и раньше замечал, что она не пьёт келлер, но только теперь, чтобы прервать её сладкие речи, спросил о причине.

– Так совпало, – объяснила она, – что именно келлер, спустя разное, всегда непредсказуемое количество времени внезапно вводит эскортов в полностью бессознательное состояние.

– Классик знал об этом?

– На севере все знают. И часто пользуются. Подлить эскортам келлера в бокал – весьма частая уловка и забава. Хорошо только, что из состояния довольно скоро можно выйти.

– Как думаешь, почему он не подлил тебе келлера, прежде чем похитить?

– Он и не собирался меня похищать, поскольку рассчитывал на мою сговорчивость.

– Это была странная ошибка для такого парня, как он. Не верил слухам о тебе? О том, что ты изменилась?

– Ты так спрашиваешь, будто… Не знаю. Обо мне ещё никто так не беспокоился, как ты.

– Теперь знаешь. Так отцы и матери заботятся о своих детях. Так и Единый заботится о нас.

– Ну, вопросов-то Он не задаёт.

– Задаёт. И приходится отвечать на них всей своей жизнью…

– Брайан, – прервала его Моргана. Выражение лица у неё сейчас было задумчивым и встревоженным.

– М? Я слушаю.

– Разреши я буду спать у твоих ног сегодня ночью.

– Что?

– Хочу быть к тебе ещё ближе. Тем более вся эта история с Классиком и Сапфиром меня порядком потрясла. А так мне будет спокойнее.

– Моргана-Моргана… – вздохнул Брайан. Сильвертон наверняка потребует, чтобы Брайан отправил эскортесс в северную столицу, Ллевеллу, уже после сегодняшнего вечера. Сапфир так некрасиво и таким методом использовал Моргану, что дал главе клана Сильверстоунов дополнительный стимул к тому, чтобы возжелать избавить Ньон от присутствия эскортесс. И если Брайан откажется отсылать Моргану, герцог пойдёт к Ксениону и заключит с ним, так или иначе, договор. Эскортесс продадут Классику, а там связь между ними практически неизбежна. Сильвертону плевать на чьи-то грехи, он будет рад, что он сам, его жена и сестра не будут видеть эскортесс.

Брайан покачал головой.

– Послушай Моргана, – начал было говорить он, но тут воздух вокруг стал непригоден для дыхания. Он был настолько ужасен и отвратителен, настолько груб, что Брайан замер и перестал дышать вовсе. Его тело вытянулось, стало совсем твёрдым и неподвижным. Каждый кусок тела стал восприниматься как холодный чужеродный предмет. Брайан решил, что он умирает и это окончательно. Почти последняя его мысль была о том, что он не может пошевелиться, чтобы взять крест в руку и поднести его к губам. Затем стало очень светло и темно одновременно.

Он услышал голос. Он был раздражающ и красив одновременно. Он звал его по имени, и Брайан ощутил острую боль – его тело мгновенно оплавилось, и кровь снова потекла по жилам.

– Моргана, ты ещё здесь? – позвал он и голос, красивый и действительно тревожащий, отозвался:

– Я здесь, Брайан.

– Я… ослеп, женщина. Подведи ко мне моего брата.

– Я здесь, – это был голос, очень похожий собственный. Только судя по всему, Роджер опять плакал. Это была личная особенность Роджера. Он был плаксой. Брайан тоже был бы таким, если бы не целый мир, сосредоточенный вокруг Бога.

– Я не уверен, Роджер, что моё время пришло.

– Да? – сквозь слёзы хохотнул брат. – А тут такое сияние было, что мы уже решили…

– Но я ещё с вами.

– И то верно. Отвести тебя домой?

– Сначала в первый храм Ньона.

– Ты хоть что-нибудь видишь?