Рэсси — неуловимый друг

– С удовольствием наблюдаю вашу юношескую задорность и потому не сомневаюсь в успехе. – Академик Немнонов встал. – А пока вы не улетели, нам надо решить очередное уравнение Громова – Немнонова.

И они стали ходить по комнате, говоря друг с другом на точном языке математики. В разговоре среди прочих строгих законов мелькало и уравнение Громова – Немнонова; оно произносилось обычным тоном, как самые простые слова, ведь им давно уже пользовались ученые разных стран. Сейчас коллеги разрабатывали новую теорию. Если ее удастся доказать, мир еще больше откроется человеку.

– На чем мы остановились в прошлый раз?

С этими словами в восьмой «Б» вошел математик Таратар, и класс отозвался дружным смехом: «прошлый раз» был весной.

– От имени учителей и редколлегии стенной газеты «Программист-оптимист» поздравляю с началом новой жизни! – продолжал шутливо-серьезно старый друг программистов Таратар Таратарыч, распушенная щеточка его усов подчеркивала торжественность момента. – По вашим лицам я вижу, что вы решили завоевать мир формулами и уравнениями. Похвальное намерение!

Новая жизнь, а для Сыроежкина – конец приключениям. Каникулы окончились, начинались трудные времена, а все были почему-то радостно возбуждены. Все, кроме Сыроежкина. Даже вынырнувший из толпы обугленный до черноты Макар Гусев, который насмешливо приветствовал Сережку: «Это кто – Сыр Сырыч Сыроежкин или Электрон Электроныч Электроник?» – получил от него только дружеский хлопок по спине.

– Все на месте. Не вижу одного Электроника, – сказал Таратар, оглядывая класс. – Если мне не изменяет память, на последнем уроке именно Электроник был назначен моим помощником – за выдающиеся успехи в математике.

– Он в Индии, – буркнул Сыроежкин, вызвав неудержимое веселье товарищей.

Усмехнулся и Таратар, дернув густыми усами, подумал: «Сколько в ребятах веселой энергии!»

– Чего тут смешного? – нахмурился Сыроежкин. – Я ведь русским языком сказал: он в Индии, выполняет важное задание. – И махнул рукой: разве все объяснишь!

– Хорошо. – Таратар привычным жестом успокоил класс. – Пока не вернется мой знаменитый ассистент, на эту неделю помощником назначается… – Он обвел взглядом загорелые лица. – Будет назначен тот, кто отличится сегодня!

И словно пробили невидимые склянки. Плавание в неведомое началось.

– Мы познакомимся с новейшей математикой и ее важнейшим разделом – теорией управляющих машин. Это могущественная теория, так как с ее идеями можно смело браться за изучение мозга, давать задания машинам, самим строить электронно-биологические системы…

«Рэсси! – подумал после этих слов учителя Сережа. – Где он сейчас, крылато-хвостатая система? Летит в далекую Индию? Или атакует новый отряд „сонных стрелков“? Теперь ничего не узнаешь про Рэсси, как там его успехи, пока не вернется Электроник».

– Итак, о формулах, – продолжал математик. – Лучше всего, на мой взгляд, о них сказал знаменитый Генрих Герц. Когда он узнал, что свет – лишь частный случай электромагнитных волн, открытых математиком Максвеллом, то заметил: «Нельзя избавиться от ощущения, что эти математические формулы имеют независимое существование и собственный разум, что они мудрее, чем мы; мудрее даже, чем их первооткрыватели; что мы получаем из них больше, чем в них было первоначально заложено…»

Сыроежкин поднял руку.

– Пожалуйста, Сыроежкин.

– Герц сказал правильно, но он был знаком только с первой частью работы современного программиста, – решительно заявил Сергей.

Гул удивления пролетел над партами. Сыроежкин поправляет Герца!

– Если на основе формул построить электронную модель, – спокойно пояснил Сергей, – она может дать неожиданные результаты.

– Ты что, агитируешь за монтажников? – ехидно бросил Вовка Корольков по прозвищу Профессор.

Класс насторожился: вечный спор между программистами и монтажниками, возникший вместе с рождением школы юных кибернетиков, спор о том, кто важнее для науки – теоретики или практики, учителя или конструкторы счетных машин, продолжался.

Сергей обернулся к соседу по парте.

– Сто лет назад, – спокойно ответил он Профессору, – сразу же после спуска на воду утонул вместе с экипажем английский броненосец «Кептен». Утонул только потому, что лорды адмиралтейства осмеяли опыты с моделью броненосца. Модель-игрушка переворачивалась даже при слабых волнах. А потом пошел ко дну и сам броненосец. И ты знаешь, Профессор, какая мемориальная доска висит в Лондоне?

Профессор, не ожидавший такого вопроса, молчал. Вокруг него была такая пустая тишина, точно он внезапно очутился на необитаемом острове.

И громом прозвучал голос учителя математики, цитировавшего первый исторический параграф устава современного кибернетика:

– «Вечное порицание невежественному упрямству лордов адмиралтейства»!

От грохота задребезжали стекла. Казалось, вместе с классом хохочут над своей глупостью сами невидимые лорды адмиралтейства. Вечный вопрос на сегодня был решен. Сыроежкин сел с видом победителя.

– Ну зачем ты так? – проговорил, хихикая, Вовка Корольков. – Шепнул бы мне на ухо…