Ресторанный бизнес по-Драконьи-2 или Из герцогини в служанки

Два метра роста, с плечами шириной с телегу, он выглядел так, словно на досуге ломает железные прутья руками и употребляет их в качестве витаминов на завтрак, обед и ужин. Изувечившие лицо шрамы придавали ему зловещий вид матерого головореза, при виде которого особо рачительные инстинктивно тянутся к кошелькам в попытке перепрятать их понадежней, а особо впечатлительные отводят взгляд и норовят спрятаться за чью-нибудь спину, дабы не привлечь к себе внимание.

Однако в данном конкретном случае и первые и вторые были бы не просто неправы, а неправы с заглавной буквы!

Потому как старший дознаватель магического приказа Бургундорского отделения Харлан Брюс был известен неукротимым стремлением к справедливости, острым, почти болезненным чувством долга и редкими занудливостью и дотошностью, которые порой доводили до белого каления даже его друзей. Он копал глубже, чем любой другой дознаватель, и не знал границ, когда дело касалось поиска истины. И поэтому оказался занозой в боку для Арчибальда Фоссы, лорда Мервина Блейка, Сибиллы Тейн и Грегора Хардена, скрывавшихся за добропорядочными масками.

Арчибальд Фосса, член магического совета города. Публично Арчибальд был известным филантропом и меценатом, много жертвующим на развитие и поддержку юных магов. Непублично – занимался изготовлением и распространением запрещённых магических эликсиров и ингредиентов, контрабандой запрещенных артефактов и проводил незаконные магические эксперименты.

Влиятельный аристократ и политик Лорд Мервин Блейк навел в городе порядок тем, что собственноручно взял по контроль преступные группировки. Воры, взломщики, грабителя и наркодилеры всех мастей, не входившие в его команду, либо меняли свои взгляды на жизнь и принимали его покровительство, либо просто исчезали, и о них больше никто не слышал.

Сибилла Тейн, высокопоставленный чиновник городского Совета и «образец честности и неподкупности» Грегор Харден, начальник городской стражи покрывали и первого, и второго. И, само собой разумеется, делали они это, отнюдь, не по доброте душевной и не из искренних дружеских чувств.

Подобраться к этим четверым, естественно, было непросто, но умный, скрупулезному и упорному дознавателю это удалось.

Харлан начинал с мелочей – ничего не значащих, на первый взгляд, документов, случайных свидетелей и слухов. Он знал, что каждый тёмный эликсир, каждый контрабандный артефакт и каждая взятка оставляют следы, и потому методично выстраивал цепочку улик, ведущую прямо к четвёрке.

Которая вначале недооценивала его, чем дала ему фору. Фосса, Блейк, Тейна и Хардена обманула его внешность нахрапистого, тупоголового великана. Они были уверены, что этот привыкший идти напролом солдафон никогда не догадается о настоящем масштабе их операций. Они видели в нём лишь грубую силу и считали, что его недалекость и узколобость не позволят ему увидеть «лес за деревьями». И тем самым позволили Харлану подобраться к ним слишком близко: пока они смотрели на него сверху вниз, он, медленно и методично, ниточка за ниточкой распутывал клубочки…

Он подобрался к ним так близко, что убить его означало бы навлечь на себя подозрения, поэтому они поступили иначе…

Распустили слухи о его коррумпированности. Затем опоив его одним из запрещенных зелий, упрятали в психбольницу и пустили слух, что, испугавшись разоблачения, он сбежал из страны, прихватив с собой солидный куш. Мелкое ворьё, контрабандисты и наркоторговцы, подтвердившие эту версию, разумеется, нашлись.

Хотя четверке преступников всё удалось, они, тем не менее, снова недооценили дотошного зануду дознавателя.

Несмотря на литры дурмана, которые вливали в Харлана, закалённая годами службы сильная воля и чувство долга позволили ему остаться собой. Сначала он позволил санитарам-надсмотрщикам считать, что ему, чтобы обдолбаться, много не нужно. И, так как пилюли, которыми его потчевали, были, отнюдь, не дешевыми (поскольку он был драконом), то те этому обстоятельству только обрадовались. Лишняя серебрушка, она никому лишней не бывает. Затем, когда дозы снизились и у него, наконец, появилось, куда складировать пилюли, он постепенно, дабы ломка его не выдала, приучил себя и вовсе отказаться от дурмана.

Пилюли Брюс Харлан, к слову, хранил прямо в своей железной кровати, точнее, в полости опорной стойки, которая выполняла роль и изголовья, и ножки. С его силой разобрать изголовье на составляющие ему труда не составило. Гораздо сложнее, это было сделать незаметно.

– Прошу прощения, не рассчитал силу, – повинился великан и растерянно замялся на пороге.

– Громила! – воскликнул обернувшийся, как и все в зале, на дверь Дин. В его голосе прозвучала неподдельная радость. Он поднял руку в приветственном жесте и шагнул вперёд. – Ты всё-таки пришел!

Брюс Харлан расплылся в ответной широкой улыбке, но в глазах его всё ещё таилось извиняющееся выражение. Он сделал несколько шагов от двери в глубь комнаты.