Рец де, кардинал. Мемуары

Поскольку буря утихла, мы подняли паруса, чтобы выйти в Лионский залив, здесь начинающийся. Он имеет сто лье в длину и сорок в ширину и чрезвычайно опасен как потому, что он, по рассказам, временами вздымает и перекатывает горы песка, так и потому, что с подветренной стороны не имеет порта. Берберский берег, окаймляющий его с юга, неприступен для судов, берег Лангедокский, образующий другую его границу, весьма для них неудобен; словом, плавать по этому заливу на галере отнюдь не приятно в осеннюю пору, а осень была уже в разгаре, ибо приближался праздник Всех Святых, когда в море начинает бушевать шквальный ветер. Дон Фернандо Карильо, один из самых бесстрашных людей в Испании, признался мне, что в этом случае небольшой фрегат надежней самой сильной галеры. Но вышло так, что, будь у нас даже всего лишь крошечная фелука, мы и на ней чувствовали бы себя не хуже, чем на мощном фрегате. Мы прошли залив за тридцать шесть часов при великолепной безоблачной погоде и при ветре, при котором, хотя он подгонял нас, свечи в кормовой каюте почти не нуждались в стеклянных колпаках, какими их обычно накрывают. Так мы вошли в пролив между Корсикой и Сардинией. Дон Фернандо Карильо, увидев облака, заставившие его опасаться перемены погоды, предложил мне бросить якорь в Порто-Конде — покинутом жителями порту в Сардинии; я согласился. Но опасения его рассеялись вместе с облаками, и, не желая терять времени, он переменил решение, к большому счастью для меня, ибо в Порто-Конде бросил якорь герцог де Гиз, направлявшийся к французскому флоту в Неаполь с шестью галерами 662

. Дон Фернандо Карильо, узнав об этом два дня спустя, сказал мне, что эти шесть галер были бы ему нипочем, ибо собственная его галера с четырьмя с половиною сотнями гребцов одолела бы их в два счета, однако узнику, бежавшему из тюрьмы, лучше не ввязываться в подобные дела. С крепости Сан-Бонифачо, находящейся на Корсике и принадлежащей Генуе, завидя нас, дали четыре пушечных залпа, и, поскольку мы проходили слишком далеко от нее, чтобы гарнизон мог нас приветствовать, мы посчитали, что нам подают какой-то сигнал; и верно — нас предупреждали о том, что в Порто-Конде враги.

Мы этого не поняли и вообразили, будто нас уведомляют о том, что небольшой фрегат, который маячит впереди у выхода из пролива, принадлежит туркам, как это можно было предположить по его очертаниям. Дону Фернандо пришла фантазия напасть на него, и он просил моего позволения потешить меня битвой, которая закончится в четверть часа. Он приказал идти вдогонку за фрегатом, который, распустив все паруса, казалось, и впрямь обратился в бегство. Но наш рулевой, устремивший все [596]

свое внимание на один лишь этот фрегат, не заметил мели, которая, хотя и не выступает из воды, известна настолько, что нанесена даже на морские карты. И галера села на мель. Нет в море опасности более страшной; все завопили: Misericordia! (Господи, помилуй! (исп.)). Гребцы вскочили, пытаясь освободиться от цепей и спастись вплавь. Дон Фернандо Карильо, игравший в пикет с Жоли в каюте на корме, бросив мне первую подвернувшуюся под руку шпагу, крикнул: «Шпагу наголо!» — и сам обнажил свою, раздавая ею удары направо и налево. Все офицеры и солдаты последовали его примеру, опасаясь, как бы гребцы, среди которых было много турков, столкнув галеру с мели, не завладели ею, как уже не раз случалось в подобных обстоятельствах. Когда все расселись по местам, дон Карильо сказал мне с невозмутимой твердостью: «Мне приказано, сударь, позаботиться о вашей безопасности — это первый мой долг. О нем мне следует подумать прежде всего. Потом я прикажу выяснить, не дала ли галера течи». Объявив это, он приказал четырем рабам взять меня на руки и перенести в фелуку. Туда же он усадил тридцать испанских мушкетеров, распорядившись доставить меня на видневшийся в пятидесяти шагах от мели небольшой каменистый островок, где едва могли разместиться четыре или пять человек. Мушкетерам пришлось стоять по пояс в воде — я сжалился над ними и, убедившись, что галера цела и невредима, приказал им вернуться, но они возразили мне, что живущие на берегу корсиканцы, увидев, что у меня нет надежной охраны, ограбят меня и убьют. Варвары эти почитают всех потерпевших кораблекрушение своей добычей.