Рецепт любви

Наша кофемашина, привезенная из Италии, потому что я знала важность хорошего кофе, а то в США нам промыли мозги, заставив думать, что кофе продается в пакетиках возле кассы. Я выкрасила ее в розовый цвет, и «Хаотичный пекарь» было написано моим собственным почерком на боковой части.

Сердце замедлилось, когда я подошла к прилавку, заверила терпеливого покупателя, что мои маффины не убьют его, а затем приготовила заказ.

Мало что могло успокоить меня, когда я была на взводе, но запах, ощущение, ритм пекарни, которую я создала, помогали.

Хотя мне нравилось находиться в задней части, заниматься выпечкой, что позволяло мне чувствовать себя в безопасности и уюте, иногда приятно отвлекаться на приходящих клиентов, теряясь в спокойном ритме светской беседы, приготовления блюд и заказов на вынос.

Мои опасения по поводу здоровья рассеялись с моей собственной версией шума и суеты в пекарне.

Город Юпитер был маленьким, сонным приморским городком, в котором, как правило, жили поколения жителей, которые заботились друг о друге, делали небольшие покупки и имели склонность к сахару и кофе.

В дополнение к этому, наш город был очаровательным и живописным, поэтому практически в любое время года здесь много туристов. И мое заведение было в списке городских достопримечательностей, которые обязательно нужно увидеть, в каждой брошюре в каждой гостинице, пансионе и отеле.

А еще мы были популярны в социальных сетях. Фиона позаботилась обо всем этом, так как я питала отвращение ко всем видам технологий. Она считала безумием то, что у меня нет собственных соц. сетей. Только она делала нас популярными на платформах.

Она всегда снимала, как я пеку или украшаю торты. Меня это устраивало, пока она не сказала мне «приспустить декольте», тогда я запретила ей размещать меня на каких-либо фотографиях или видео.

Мне определенно не нужен такой бизнес.

В любом случае, мы были заняты. Постоянно заняты. Но даже у стабильно загруженных, успешных пекарен случались затишья.

Поскольку я была скрупулезна в отношении задач, графиков и чистоты, в указанные периоды затишья особо ничего не нужно было делать. Печенье, приготовленное для детей после школы, которые заходят сюда с мамами, уже были в духовке. Прилавки вымыты. Посудомоечная машина работала. Тарелки убраны со столов. Коробки с едой на вынос заполнены.

Свободное время.

Это враг, с которым я обычно сражалась.

Свободное время означало размышления. Размышления означали переосмысление того, что я ранее считала разумными решениями, или убеждение себя в том, что у меня опасное для жизни состояние здоровья.

На сегодня у меня уже был загон, так что теперь пришло время для принятия сомнительных решений.

— Я допустила ошибку? — спросила я себя тихим голосом, прикусив губу, когда упаковывала торт. Провела рукой по надписи: логотип «Невинные удовольствия — еда без морали», выполненный ярко-розовым наклонным шрифтом, под ним маленький ангелочек, поедающий кекс. Под ним мелким шрифтом с засечками было написано «Хаотичная выпечка».

Мои глаза нашли глаза Фионы. Она прислонилась к столешнице из розового гранита, слишком дорогая, но стоила каждого пенни.

— Из-за того, что рассталась с ним? — уточнила я.

— Блять, нет! — громко ответила она.

Я быстро поспешила к стойке, чтобы отдать пожилой паре их торт, улыбаясь в знак извинения за вспышку гнева моей сотрудницы — но почему-то, казалось, никого это не обидело, потому что она выругалась милым акцентом.

— Он был куском дерьма, — продолжила Фиона, разглядывая свои ногти. — Он заботился только о себе, но притворялся, что ему на тебя не насрать… хотя было о чем беспокоиться. Например, о том, чтобы доставить оргазмы, которых ты заслуживаешь, а это, моя дорогая, чертовски важно.

Мои щеки вспыхнули, когда я огляделась, благодарная за затишье, все наши клиенты сидели за столиками, вне пределов слышимости.

Фиона, со своей стороны, нисколько не стеснялась обсуждать оргазмы — разумеется, мои, а не ее — на рабочем месте.

— Да, но он был красив, имел стабильную работу, у него есть свой дом, — я отчеканила качества, мой желудок скрутило от беспокойства. — Он хорошо относился к своей матери… — я изо всех сил старалась найти больше положительных примеров. — Я никогда не видела, чтобы он сбивал собаку на машине, — слабо предположила я.

Фиона закатила глаза.

— О, вау, он был порядочным человеком, который не убивал животных. И все, детка? — она покачала головой. — Нет. Он вел себя как мудак, когда ты мягко сказала ему, что нужно приложить немного больше усилий в сексе. Вероятно, слишком мягко, — добавила она, прищурив глаза, зная меня слишком хорошо.

Я правда мягко сказала ему об этом. С такими же пылающими щеками, как сейчас, со смутным ощущением, что меня сейчас вырвет, с потом, собирающимся под мышками, и сердцем, грохочущим в груди.