Рецепт любви

Я открыла рот, затем снова закрыла, когда поняла, что ничего не могу сказать, чтобы улучшить ситуацию.

Поэтому вместо этого я взяла ее за руки и прижала к себе, хотя бы для того, чтобы она не видела, как Роуэн выбивает дерьмо из человека, который причинял ей боль бог знает как долго.

***

В конце концов, копов вызывать не понадобилось.

У Лори есть братья.

Трое.

Двое из них пришли в магазин и перекинулись парой слов с Ронни. Кип и Роуэн стояли рядом, по-видимому, для того, чтобы все закончилось лишь словами. По крайней мере, в присутствии Лори.

Роуэн не избил этого человека до полусмерти, как я ожидала. Может быть, из-за зрителей, ведь Генри вышел из магазина, и Кип тоже был рядом. Или, может быть, из-за Лори, рыдающей в моих объятиях. Самой серьезной травмой Ронни была та, которую нанесла Мэгги, о чем, казалось, никто не беспокоился.

Один из ее братьев был в доме, вытащил вещи Ронни. Посадил того в машину и вселил в него страх божий.

Я надеялась, что угроз и позора сегодняшнего дня было достаточно, чтобы он оставил Лори в покое. Но проблема с жестокими мужчинами — мужчинами, которые верили, что мир поступил с ними несправедливо, — они, как правило, не учатся. Особенно когда женщина, над которой они издевались, преуспевала там, где они терпели неудачу.

Мой желудок скрутило от беспокойства за Лори, ее мужчина сделал так, что она теперь очень долго не сможет совладать ни с собой, ни с мужчинами.

Это потрясло меня. Очень. Я прошла через всякое дерьмо в жизни… безразличие, пренебрежение… но никогда не доходило до прямого физического насилия. Я знала, что мужчины способны на это. К несчастью. Но знать и видеть это по отношению к милой молодой девушке — разные вещи.

И я была напугана, потому что Роуэн избегал меня. Не разговаривал. Конечно, у него полно дел с Ронни, а затем и с братьями Лори.

Мэгги же не отходила от меня, прижимаясь к ноге. Мы оба смотрели на ее отца, но ни на кого из нас он не смотрел.

Но когда все ушли, он подошел ко мне, его лицо превратилось в холодную маску, которая никак не уменьшала моего беспокойства.

— Ключи, — он протянул руку.

Я моргнула, глядя на него. Ключи. Он просил одним-единственным словом, без какого-либо «пожалуйста». У меня было полное право сказать ему, что это мои ключи, и я поведу машину сама.

Часть меня хотела этого. Но большая часть меня все еще была встревожена, и каким бы холодным он ни был, я действительно жаждала, чтобы он взял себя в руки. Пришел в себя. Насколько бы это ни было жалко.

Он схватил ключи, которые я протянула ему, выражение его лица по-прежнему было каменным.

— Садись в машину, — приказал он.

Я ощетинилась от его тона и выражения лица… отстраненного, незнакомого.

— А как насчет твоего грузовика?

— Кип поведет.

Я зажала губы между большим и указательным пальцами. Мне не понравился этот вариант Роуэна. Но я начинала понимать, что он был защитником. Мягко говоря. Видимо, существуют две разные версии этого человека. Тот, с мерцающими глазами и непринужденной улыбкой, и этот. Мрачный, опасный, холодный, требовательный. Это, наверное, солдат, который прятал мерцающие глаза и улыбку, чтобы пройти через все трудности.

Хотя я все понимала, мне это не нравилось. И я определенно не заслуживала этой холодной отстраненности, особенно после того, что сейчас произошло.

— Мэгги, — Роуэн открыл для нее пассажирскую дверь.

Я осталась как вкопанная на месте. Как и Мэгги. Челюсть Роуэна дернулась, когда мы с Мэгги проигнорировали его команды.

Было теплое удовлетворение от осознания того, что его превосходно обученная собака твердо встала на мою сторону.

Женская сила, детка.

Я скрестила руки перед собой.

— Я понимаю, что ты большой плохой парень, у которого есть… какие-то чувства ко мне, — неуклюже объяснила я. — Я понимаю, что ты видел, как меня чуть не избили на парковке, и злишься из-за этого. Но меня только что чуть не избили на парковке. Меня, — я ткнула себя пальцем в грудь. — И это не моя обязанность ходить вокруг тебя на цыпочках, потому что ты не можешь контролировать свой гнев. И не нужно его вымещать на мне.

К концу этой маленькой тирады я почти кричала.

К счастью, Лори, Ронни, ее братья и остальная собравшаяся публика ушли.

Но я все равно не хотела на парковке кричать на парня, который даже не был моим парнем.

Я никогда не кричу. Даже не повышаю голос. Повзрослев, я поняла, что для меня лучший способ существовать — быть тихой, почти невидимой. И даже после того, как я переехала из дома своей матери, не смогла избавиться от этого. К тому же, кричать на мужчину рискованно. Опасно. Нельзя предугадать, как мужчина может наказать женщину за то, что она вышла из себя.

Но в кои-то веки мое обычно железное чувство самосохранения пошатнулось. И несмотря на то, насколько я была зла на Роуэна, с ним я чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы наорать на него.

Мои слова проникли ему внутрь. Я наблюдала, как они проходят сквозь маску, видела, как в его глазах вспыхнуло что-то похожее на стыд или сожаление. Но он не выплеснул свою ярость. Ни капельки.