Рецепты сладкой мести

Как оказалось позже, хозяйку кафетерия задержал не только папа. Едва войдя в кухню, заметно осунувшаяся Дарья сделала знак Веронике и пошла в свой кабинет.

Ника, снимая рабочие перчатки, двинулась следом.

— Привет. Как себя чувствует Яков Борисович? — прежде всего поинтересовалась, заметив, что Дара растеряна и напряжена.

— Спасибо, хорошо. Ко мне сегодня утром, домой, пришел Кирилл Андреевич. Сказал, ты его знаешь. — Помертвевшая Ника кивнула. — Он попросил меня уговорить папу передать им документы… учебник и архив.

— И?

— Я вначале отказалась, сказала, что папа плохо себя чувствует… Но твой Кирилл Анд…

— Он не мой.

— Без разницы. Короче, он сказал, что с папой все будет в порядке… Мне показалось, он знает, что именно произошло с папой. Его отравили, да?

— Я не знаю. А догадок строить не хочу.

— Проехали. В общем, этот майор ФСБ поехал вместе со мной в больницу. — Даша замолчала. Поглядела на верхушку шкафа с пыльным медвежонком. — Папа согласился передать архив. Хотя там есть какие-то непонятные для меня сложности, а еще Красильников попросил папу некоторое время поизображать больного…

— Все будет хорошо, Даша, — мягко проговорила Вероника. — Кирилл Андреевич отличный мужик, ему можно верить — он вас не подведет.

— Надеюсь.

— Чем вчера закончилась история с Зумрун Рашидовной?

— О, вот тут полный позитив! — заулыбалась Дарья. — Вчера мы все втроем поехали в офис к Али Мурадовичу. Он там ночует. Зумрун Рашидовна уговорила Руслана не рассказывать о ее проделках папе. Руслан пообещал и повез ее мириться: «Вы оба хороши». Словом, Зумрун была шелковой паинькой… Кажется, Ника, вскоре я приглашу тебя на свадьбу. Приедешь?

— Обязательно!

В общем, суммировав весь позитив, в Москву Вероника возвращалась радостная. Совсем радужным ее настроение стало, когда Ковалев, завернув-таки за гарантированным кофе, сказал с притворной индифферентностью:

— Мне отпуск обещали. Отгулы еще накопились… Может, махнем вместе в Черногорию? У моего знакомого там сейчас дом пустует. Море, конечно, уже холодное, но есть бассейн. Сауна. Махнешь со мной на пару недель… а может, и на месячишко?

Ника отхлебнула из пластикового стаканчика кофе. Обожглась!

— Подумаю, — сказала. Черт, как язык болит!

Язык перестал напоминать о глупости только сегодня утром. Что, кстати, важно. Через полчаса Лорхен и Нора ждут ее обедать, Нора приготовила лазанью. Вероника уже сочинила маффины, захватит их в соседнюю квартиру к чаю…

Как же хорошо дома! С любимыми друзьями, в безупречно обставленной, просторной кухне-гостиной милой Лорхен. Так сказать, доставшейся Веронике в наследственные подруги от мамы. К слову упомянуть, Лорхен никто не давал ее пятидесяти лет: лощеная красавица тянула максимум на сорок.

Поправляя элегантный локон, блестевший, словно платина, Лорхен наморщила точеный носик.

— Значит, ты нам так и не расскажешь, где пропадала?

Ее верная домработница Нора, убирая со стола тарелки, хмыкнула:

— А чего там рассказывать-то? Николаич видел, что Нику Ковалев привез. С чемоданом. Я ж тебе говорила.

— А еще ты говорила, что хочешь плюнуть Николаичу в глаза. За сплетни.

— Так это когда было-то… Вспомнила! — Нора поместила тарелки в раковину, вернулась на стул и поставила локти на стол. — Колись давай, — сказала Веронике. — У тебя роман с Максимкой?

Ника надула щеки, подняла глаза к потолку…

Интересно, что сказали бы Лорхен и Нора, узнав, что у кондитера Полумятовой теперь есть настоящий куратор из ФСБ. Кирилл Андреевич. Попросивший Веронику сообщать ему, даже если у нее вдруг пропадет зонтик, пусть даже позже окажется, что он лежит в другой сумке.

Вероника шумно выдула воздух из щек. Вернула взгляд с потолка на девочек… и засмеялась.

— Понятно, — высказалась Лорхен. — Секреты, секреты.

— А сама? — воткнула в нее Нора. — Может, расскажешь Ничке о своем новом ухажере? — И обратилась к молоденькой соседке: — Ник, ты видела букеты по всему дому? — Та, обрадованная перемене в разговоре, кивнула. Шикарные корзины трудно не заметить. — Сама давай колись, баш на баш.

Вероника поддержала домработницу. Лорхен изобразила небрежное недоумение.

— Мне нечего рассказывать, мы знакомы всего четыре дня…

— Ага! И все четыре дня он тебя цветами осыпает! — пригвоздила Нора. — Расскажи Веронике, какой хлюст за тобой ухлестывает!

— Не хлюст, а вполне приличный немолодой господин. Мы познакомились на биеннале, — назвала фамилию известного художника-авангардиста, — Константин оказался знатоком… Слегка своеобразным, правда, знающим искусство скорее с коммерческой стороны, но слушать его было интересно. — Лорхен одернула сползающий с плеча атласный домашний кардиган. — Нечего рассказывать, мы заглянули в ресторан, поужинали…

— И теперь он к тебе с букетами прицепился, — подытожила Нора. — Обхаживает.