Реверс

Плыть по течению Сомов не собирался. Он знал: пресловутая объективность следствия — лапша дурачкам на уши. Он будет драться до последнего, а в борьбе хороши все средства.

Выйдя из прокуратуры, Сомов напомнил адвокату — вечером понадобится его консультация.

— Звоните в любое время суток, Евгений Николаевич. Я всегда на связи, всегда трезвый, — Щеглов энергично тряхнул зонтом, который держал над вип-клиентом.

— Ты сам-то не мокни, — укорил его начальник УВД.

— Не сахарный, не растаю.

Чудаковат Рудик. Его странности и закидоны объяснялись давней контузией. Собственно, из-за неё он не сделал карьеры, имея диплом престижного Высшего политического училища МВД СССР. Дальше старшего следователя не шагнул.

Как верный оруженосец, Щеглов проводил полковника до служебной «Волги», деликатно пожал руку со словами «на телефоне» и побежал к своей «девяносто девятой».

Стылый дождь сеял густо и отвесно, на лужах надувались пузыри, верная примета затяжной непогоды.

Водитель горевал насчёт перспектив завтрашнего Дня города.

— Кончай ныть, Валера. Скажи лучше, какой у нас завтра государственный праздник? — загадал загадку Сомов.

— Конституция? — наморщив под пышным чубом лоб, с сомнением предположил водитель.

Дорога от прокуратуры до суда недолга, чёрная «Волга» подруливала к высокому крыльцу.

— Зачем опять на тротуар лезешь? — Валере досталось за излишнюю рьяность.

«ГАЗ-3110», вильнув задом, рыча сдала через бордюр на обочину.

— Сиди, думай про праздник. Вернусь — спрошу, — наказал Сомов, покидая салон автомобиля.

В просторном фойе суда оказалось непривычно безлюдно и тихо. На стук входной двери из-за угла выглянул пристав, сощурил глаза, разглядывая припозднившегося посетителя. Чуть не отчеканил сурово: «Мужчина, суд закрыт, короткий день». Кругляш лица вовремя расплылся в улыбке. К срезу лихо заломленного берета вспорхнула мясистая ладонь.

— Здравия желаю, товарищ полковник! С наступающим!

— И тебя также, Вениамин, — Сомов на ходу пожал руку бывшему подчинённому.

Тот проводил его бдительным взором до входа в приёмную председателя суда. Там активно наводила порядок на столе секретарь — пухлая, уютная, домашняя.

— Добрый день, Дашенька! Всё хорошеешь?

— Куда там? Толстею, — в ответе сожаление мешалось с лёгким кокетством. — Хочу вот с завтрашнего дня на диету садиться.

— Не вздумай. Женщина в соку радует глаз!

На голоса и смешки выглянула из кабинета председатель суда.

— Отбиваешь у меня кавалера, Даша?

— А чего теряться? — секретарь, примерная жена и мать, шутила на грани.

Она работала с Молодцовой давно, вне процесса ей позволялись определённые вольности.

— Проходи, тёзка. Приветствую, — судья отступила вглубь кабинета.

— Здравствуй, здравствуй, Евгения Марковна, — тесный тамбур между дверями полковник преодолел бочком.

Молодцова протягивала ему руку. Сомов осторожно пожал её, встряхнул аккуратно, потом с улыбкой приложился губами. Даже изобразил щелчок каблуками.

— Эх, шпор нема у гусара! — пожалел.

— Чай, кофе или чего покрепче? — Молодцова встречала радушно.

— Пожалуй, чайку.

— Даша, один чёрный чай с лимоном и один чёрный кофе!

— Извиняюсь за опоздание, — сняв фуражку, начальник милиции искал место, куда её пристроить.

— Я сама только освободилась, — успокоила Молодцова. — Да хоть сюда положи, — следующая фраза относилась к головному убору.

В кабинете председателя суда после недавнего ремонта появилась зона отдыха — два объёмных кожаных кресла, круглый столик с гнутыми ножками.

Полковник, озоруя, попружинил на скрипучем сиденье.

— Красота! — одобрил комфорт.

Секретарь накрыла проворно. Комплекция не затрудняла её движений. Кроме густо паривших красивых чашек с чаем и кофе появились вазочка с конфетами и рассыпчатым печеньем «курабье», орешки, шоколад.

Молодцова выставила из шкафа армянский коньяк. Щедро плеснула себе в кофе. Наполнила хрустальную рюмку, предназначавшуюся гостю.

— Одна не пью.

Пригубили и начали обмен новостями. Со дня последней встречи их накопилось изрядно. Культивируя тезис «на первом месте семья», начали с неё.

— Как внучок?

— Максимка ночью задал нам жару! Втроём укачивали! — голос полковника звучал горделиво.

— О, Максим! Макс! Популярное сейчас имечко.

— Целиком Ксюхино решение. Нас с матерью она слушать не захотела. Мы предлагали на выбор в честь прадедов. Участников Великой Отечественной. Николаем или Сергеем!

— Какие вы ретрограды, однако. Это прошлый век. Сейчас так не называют, — держа чашечку в руках, судья между фразами делала маленькие глотки.

— А тебя Машутка не планирует бабушкой сделать?

— Ой, я не против. Только там одна наука на уме. Она ведь у меня в аспирантуру поступила. Я говорила тебе?

— Говорила. Ну, какие её годы! Да и твои тоже! Выглядишь на пять с плюсом, Евгения Марковна!

— Благодарю за комплимент, я стараюсь.