Революции 1917 года в России как серия заговоров

Но дело не в глупости западных политологов и не в высоком уровне сознания рабочих и крестьян России, а в их ином сознании. Интеллектуалы Февраля и западные социал-демократы следовали модели западных буржуазных революций, разработанной Марксом. Россия – не Запад, его имитация – тупик, и мыслили они в рамках модерна XIX века, в парадигме науки бытия.

К сожалению, слишком многие думали, что Октябрьская революция «неправильная», а это и подпитывало Гражданскую войну. Качество предвидения у российской интеллигенции в тот момент было невысоким (как, впрочем, и в конце XX века).

Более того, и в России, и на Западе большинство левой интеллигенции считали, что «социалистическая революция в России не была логической необходимостью». Согласно расчетам Маркса, в России пока что достаточно свергнуть монархию, расчленить империю и создать благоприятные условия для развития капитализма.

Вот выдержки из письма лидера меньшевиков Аксельрода («политического завещания») Мартову (1920 г.):

«С первого дня своего появления на русской почве марксизм начал борьбу со всеми русскими разновидностями утопического социализма, провозглашавшими Россию страной, исторически призванной перескочить от крепостничества и полупримитивного капитализма прямо в царство социализма… Совершая октябрьский переворот, они [большевики] поэтому совершили принципиальную измену и предприняли преступную геростратовскую авантюру… Где же выход из тупика? Ответом на этот вопрос и явилась мысль об организации интернациональной социалистической интервенции против большевистской политики… и в пользу восстановления политических завоеваний февральско-мартовской революции».

Вот какой накал ненависти к советскому проекту: война не на жизнь, а на смерть, призыв к организации интернациональной социалистической интервенции. И это основатели РСДРП, марксисты и социалисты!

Напротив, А. Грамши писал (5 января 1918 г.):

«Факты вызвали взрыв, который разнёс на куски те схемы, согласно которым история России должна была следовать канонам исторического материализма. Большевики отвергли Маркса. Они доказали делом, своими завоеваниями, что каноны исторического материализма не такие железные, как могло казаться и казалось…

В данный момент максималисты были стихийным выражением, биологически необходимого действия, чтобы Россия не претерпела самый ужасный распад, чтобы русский народ, углубившись в гигантскую и независимую работу по восстановлению самого себя, с меньшими страданиями перенёс жестокие укусы голодного волка, чтобы Россия не превратилась в кровавую схватку зверей, пожирающих друг друга».

В том, что Россия просто, без выборов, отдала власть большевикам, Грамши видел биологическую закономерность – подсознательное чувство, что это единственный путь уцелеть в катастрофе. Эту мысль позже по-разному выражали и наши противники Ленина. Бердяев писал:

«России грозила полная анархия, анархический распад, он был остановлен коммунистической диктатурой, которая нашла лозунги, которым народ согласился подчиниться». Даже черносотенец Никольский признал, что большевики строили новую государственность, выступая «как орудие исторической неизбежности», причём «с таким нечеловеческим напряжением, которого не выдержать было бы никому из прежних деятелей».