Революции в России. Теория и практика социальных преобразований

Оценки Октябрьской революции сейчас существуют самые разнообразные, бывает, необоснованные, несопоставимые и основанные на непроизносимых концептуальных основаниях истории как реального процесса, истории как нашего понимания такого процесса и даже на различающихся гносеологических и методологических основаниях.

Именно в оценке и трактовке Октябрьской революции господствует сегодня эклектика как главный метод исследования. И это совсем не случайно. Когда-то эклектика появилась как главный метод исследования в позднегреческой философии, как показатель ее упадка и разложения, как попытка заменить реальное решение проблем их формальным разрешением. Вершиной эклектики стала средневековая схоластика как господство формы и формальных процедур в понимании и в обсуждении проблем над реальным предметом, над истиной. А можно сказать, что истина понималась как субъективная убедительность Слова, а не совпадение идеального с реальным.

Эклектика – это попытка охватить и учесть все, выбросив самое главное – реальность, определяющее. Гармония видимости вместо истины реальности, ее противоречий, противоположностей.

В современных российских исследованиях и политических выступлениях можно выделить несколько популярных оценок Октябрьской революции:

• Октябрьская революция – часть Великой российской революции 1917 г., включающей в себя два этапа – Февраль и Октябрь;

• революция как насильственный захват власти;

• политический переворот;

• неудачный социальный эксперимент.

Соединение Февральской и Октябрьской революций в одно целое в формулировке «Великая российская революция 1917 года

» – это попытка снять содержательные вопросы их исторического и социального места, это снятие понимания сущности происходившего, замена проблем научного понимания компромиссом бессодержательных оценок. Формулировка «Великая российская революция» объединяет эти процессы по формальным признакам последовательности и места и компромисса признания «великой».

Сама эта новая формулировка пыталась выполнить задачу формирования (создания) со стороны исторических научных учреждений нового отношения к нашим революциям 1917 г. Но научные учреждения сегодня часто не являются определяющими при формировании национального исторического сознания, его содержания, оценок исторических событий и эпох.

С оценкой событий 1917 г. как «великой» российской революции 1917 г. вряд ли кто-то будет спорить. Но за этой новой формулировкой стоит попытка снять как научные, так и общественные, политические проблемы за счет схоластики. Политические революции, как правило, включают в себя политические перевороты в качестве составной части.

Была ли Октябрьская революция политическим переворотом, как ставят ей в вину некоторые исследователи? Конечно, была, но это не отменяет того, что это политическая революция. Открою даже «тайну», что она включала в себя еще целый ряд политических переворотов, кроме самого Октября.

Государственные перевороты, правда, не всегда часть политической революции. Из нашей отечественной истории мы тоже знаем, как это бывает в жизни, – например, тот самый знаменитый XVIII в., эпоха государственных переворотов. Но бывает иначе, и политические перевороты становятся частью революции, ее необходимой частью принципиальных изменений политической системы государства, всего общества. Можно вспомнить классические революции во Франции, Англии или совсем недавние государственные перевороты в нашей истории – например, декабрь 1991 г. в Беловежье или сентябрь – октябрь 1993 г.

Была у нас сейчас попытка дать оценку Октябрьской революции в первую очередь как насильственного неправового захвата законной власти. Конечно, суть революций вовсе не в насильственном захвате власти. Да и вопрос о власти – это «вопрос» только политической революции. А к ней вся революция в обществе не сводится. Социальные революции – это переход от одного общества к другому, процесс рождения, появления нового общества и умирания старого.

«Неудавшийся социальный эксперимент» – так часто называют Октябрьскую революцию и советское общество, правда, используя такое понимание не как границы содержательного анализа этого процесса и истории, а прежде всего как оценочный образ. Но даже в этом образе можно было бы отметить и специально проанализировать негативное содержание этого «эксперимента» и причины, по которым весь XX в. прошел в мире под его влиянием, в том числе и за границами его осуществления. И сегодня это еще не законченная история. Вспоминаем Китай и другие страны, использующие в той или иной степени этот социально-экономический, политический, идейный и духовный проект и его результаты.