Революции в России. Теория и практика социальных преобразований

Конечно, есть еще один важный момент в понимании процесса формирования и развития советского общества, фиксируемый словом «эксперимент». Это то, что новое общество появилось не естественно-исторически, как было до этого. Новое советское общество формировалось на основе определенных представлений – учения, как называли это мировоззрение: понимания общественного развития, настоящего и будущего общества, направления развития общественной истории, главного в развитии, главного в человеке и для человека. Новое общество не появлялось, а создавалось как результат понимания и действия определенных политических сил.

В национальной культуре Октябрьская революция стала синонимом отношения к прогрессу и регрессу, объединению человечества и к проблеме безгосударственного будущего нового века.

В культуре сегодня сосуществуют формы выражения двух основных направлений развития нашего мира – прогресса и регресса. Культурой регресса, архаизации, ее образом-мечтой является фэнтезизация нашего мира, его ценностей, надежд и стремлений, дегуманизация и «ужасизация» инопланетных цивилизаций как синоним безусловного Зла проекта прогрессивного будущего. Культурой же прогресса остаются гуманистическая и социальная фантастика, мировые религии, классическая культура и ее ценности.

В общественном мнении формой архаизации исторического сознания выступает идеализация дореволюционной России, превращение страны на начальном этапе социальной революции перехода к индустриальному обществу в идеал, камертон и образ

нашего будущего развития. Таким образом, сознательные образы будущего не обсуждаются, но формируется в культуре подсознательный образ будущего как доиндустриального прошлого, т.е. исторический вариант фэнтези может стать культурным ориентиром нашего настоящего. Было ли так уже в истории? Было. Например, когда на смену объединениям людей в племенах и союзах племен стали приходить государства, превращающие племенное прошлое в светлый образ настоящих человеческих и родственных отношений.

Еще раз обращу внимание, что для современной России – страны, переживавшей в конце XX в. эпоху социальной революции перехода к постиндустриальному обществу, где деятельность по внешнему принуждению, пусть экономическому, работа, начинает вытесняться деятельностью, основанной на самоосуществлении, творчестве, на игре, – образы будущего рисуют для такой страны в историческом пространстве только формировавшегося индустриального мира дореволюционной России

. Если совсем просто сказать, то образы прогресса заменяются на образы регресса, на исторические фэнтези, регрессивной культурной революции. Предпринимается попытка заменить национальную идею будущего на мифологию прошедшего, проект – на былину.

Революции в обществе и их понимание у нас в науке часто перенимаются из публицистики, из общественных стереотипов, снимая научные проблемы консенсусом обыденного понимания и отношения.

Конечно, есть ряд проблем в гносеологии, которые заложены стереотипами советского вульгарного диамата. Например, так называемые антагонистические противоречия. Диамата уже нет, а их употребляют, при этом как бы посмеиваясь над этими утверждениями, которые использовались в советском обществоведении и историческом познании, но были далеки как от самого классического марксизма, так и от реальности.

Чтобы продемонстрировать, о чем я говорю, напомню, что у нас было (и часто сохраняется) понятие «антагонистические противоречия», которое характеризовало наличие непримиримых противоречий классов в обществе, различие между так называемыми эксплуатирующими и эксплуатируемыми классами.

Напомню, что при анализе различных систем выделяются элементы (противоположности), из которых состоит система, и связи (противоречия) между элементами этой системы. Обращу ваше внимание также на то, что элементы и связи – это не одно и то же. Также обращу внимание на то, что в оригинале марксистских произведений, откуда был сделан перевод «антагонизмов», речь идет не о противоречиях и отношениях, а именно об элементах системы и о том, что они не совпадают. Важно ли это? Может быть, и не очень, но это важно для того, чтобы понимать некоторые прошлые тексты, некоторые придуманные тезисы нашего прошлого и причины, по которым они были придуманы.

Казалось бы, формальная и почти схоластическая проблема. Да какая разница? А тем более сегодня? Но за этой «схоластической» проблемой стоит проблема анализа сущности советского общества и тех причин, которые в конце концов заставили советскую элиту попробовать выбрать другие социальные идеалы и ценности.