Революция 1917 года глазами современников. Том 2 (Июнь-сентябрь)

Это и есть та линия, которая показала в переживаемые грозные дни изумительную мощь Советов, сплотила вокруг них всю страну, сделала их центром отпора корниловщине и дала им возможность сразу мобилизовать громадные силы для борьбы с внешней и внутренней опасностью.

Сохранение этой основной линии в неприкосновенности - залог того, что революционной демократии удастся победить все трудности и пронести красное знамя революции нетронутым сквозь все испытания.

Известия ЦИК и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.

1917,5 сентября. № 162.

Набоков В.Д. ПРОВОЗГЛАШЕНИЕ РЕСПУБЛИКИ

Если признать, что 3-го сентября Россия «проснулась республикой», то приходится тут же прибавить, что едва ли она это обстоятельство особенно сильно ощутила. Пожалуй, она его даже вовсе не заметила. В акте Временного правительства «Российская Республика» провозглашена, так сказать, между прочим, мимоходом, кстати. Там говорится и о подавлении мятежа ген. Корнилова, и о необходимости принятия немедленных и решительных мер для восстановления потрясенного государственного порядка, и передаче с этой целью полноты власти пяти лицам из состава Временного правительства, и о двух главных задачах - восстановлении государственного порядка и боеспособности армии. Что касается провозглашения республики, то оно мотивируется необходимостью положить предел внешней неопределенности государственного строя и оправдывается ссылкой на единодушное и восторженное признание республиканской идеи, сказавшееся на московском Государственном совещании.

«Временное правительство объявляет, что государственный порядок, которым управляется Российское государство, есть порядок республиканский».

Нельзя сказать, чтобы эта формула блистала красотой и юридической точностью. Но к этому, конечно, и не стремились. Хотели «определенности», определенности, вероятно, по существу, а не в словах, и при этом забыли, что республика без республиканских учреждений и без народного представительства, республика без конституции - по существу не может быть определенной формой государственного строя. Провозглашение такой республики, через шесть месяцев после ее фактического осуществления, не может ни прибавить, ни убавить ни одной йоты к реальному положению вещей, к действительно существующему строю, который правильнее всего назвать «диктатурой, умеряемой бессилием власти». Оно свидетельствует только об одном - о великом фетишизме нашего смутного времени, фетишизме слов.

Нами владеют слова.

Сколько слов! «Живые силы страны», «революционная демократия», «полномочные органы революционной демократии», «великие завоевания революции», «воля всего народа» - сколько таких громких, звонких слов, и как они уже не звучат, а только трещат и барабанят, уже бессильные вызвать энтузиазм веры, порыв воли! И сейчас те, ради кого произнесена новая фраза, не склонны к ликованию.

Правда, газета Чернова называет акт объявления республики «ярким и создающим популярность», но и она пользуется этим актом лишь для того, чтобы «теснее связать» Правительство с демократией и потребовать большего его подчинения демократическому «контролю» и решениям «блока демократических организаций» - читай: грядущего «демократического совещания». А другой орган революционной демократии - газета Горького-Гиммера - подтрунивает над новорожденной российской республикой и даже сомневаясь, появился ли этот младенец на свет, требует более веских тому доказательств.

Есть, однако, и другая сторона в этом внезапном «провозглашении» республики... «Дело Народа» напоминает, что вопрос о таком провозглашении ставился уже давно - тогда, когда в первый раз кадеты вышли из министерства. Оно утверждает, что именно коалиция «с Кокошкиным и К » помешала такому провозглашению. Но газета Чернова, - у которого есть, правда, достаточно оснований для того, чтобы без особенно нежных чувств вспоминать о Кокошкине, - в данном случае ошибается. Петербургский Совет р[абочих] и с[олдатских] депутатов еще при первом правительстве, еще в марте, устами г. Нахамкеса, члена «контактной комиссии, требовал такой декларации. Правда, это требование не было настойчивым, а тогдашнее Временное правительство было единодушно в убеждении, что если провозглашение республики не есть пустая фраза, то оно есть акт, по существу превышающий полномочия Временного правительства, акт учредительного характера, предупреждающий выражение воли Учредительного собрания.