Революция 1917 года глазами современников. Том 2 (Июнь-сентябрь)

Я не мог уловить, что именно вызвало панику и заставило солдат стрелять в пятый дом от угла Литейного по Невскому, - они начали палить по окнам и колоннам дома не целясь, с лихорадочной торопливостью людей, которые боятся, что вот сейчас у них отнимут ружья. Стреляло человек десять, не более, а остальные, побросав винтовки и знамена на мостовую, начали вместе с публикой ломиться во все двери и окна, выбивая стекла, ломая двери, образуя на тротуаре кучи мяса, обезумевшего от страха.

По мостовой, среди разбросанных винтовок, бегала девочка-подросток и кричала:

- Да это свои стреляют, свои же!

Я поставил ее за столб трамвая, она возмущенно сказала:

- Кричите, что свои...

Но все уже исчезли, убежав на Литейный, Владимирский, забившись в проломанные ими щели, а на мостовой валяются винтовки, шляпы, фуражки и грязные торцы покрыты красными полотнищами знамен.

Я не впервые видел панику толпы, это всегда противно, но - никогда не испытывал я такого удручающего, убийственного впечатления.

Вот это и есть тот самый «свободный» русский народ, который за час перед тем, как испугаться самого себя, «отрекался от старого мира» и отрясал «его прах» с ног своих? Это солдаты революционной армии разбежались от своих же пуль, побросав винтовки и прижимаясь к тротуару?

Этот народ должен много потрудиться для того, чтобы приобрести сознание своей личности, своего человеческого достоинства, этот народ должен быть прокален и очищен от рабства, вскормленного в нем, медленным огнем культуры.

Опять культура?

Да, снова культура.

Я не знаю ничего иного, что может спасти нашу страну от гибели. И я уверен, что если б та часть интеллигенции, которая, убоясь ответственности, избегая опасностей, попряталась где-то и бездельничает, услаждаясь критикой происходящего, если б эта интеллигенция с первых же дней свободы попыталась ввести в хаос возбужденных инстинктов иные начала, попробовала возбудить чувства иного порядка, мы все не пережили бы множества тех гадостей, которые переживаем. Если революция не способна тотчас же развить в стране напряженное культурное строительство, тогда, с моей точки зрения, революция бесплодна, не имеет смысла, а мы - народ, не способный к жизни.

Прочитав вышеизложенное, различные бесстыдники, конечно, не преминут радостно завопить:

- А о роли ленинцев в событиях 4 июля - ни слова не сказано, ага! Вот оно где, лицемерие!

Я - не сыщик, я не знаю, кто из людей наиболее повинен в мерзостной драме. Я не намерен оправдывать авантюристов, мне ненавистны и противны люди, возбуждающие темные инстинкты масс, какие бы имена эти люди ни носили и как бы ни были солидны в прошлом их заслуги перед Россией. Я думаю, что иностранная провокация событий 4 июля - дело возможное, но я должен сказать, что и злая радость, обнаруженная некоторыми людьми после событий 4-го - тоже крайне подозрительна. Есть люди, которые так много говорят о свободе, о революции и о своей любви к ним, что речи их часто напоминают сладкие речи купцов, желающих продать товар возможно выгоднее.

Однако главнейшим возбудителем драмы я считаю не «ленинцев», не немцев, не провокаторов и темных контрреволюционеров, а - более злого, более сильного врага - тяжкую российскую глупость.

В драме 4-го июля больше всех других сил, создавших драму, виновата именно наша глупость, назовите ее некультурностью, отсутствием исторического чутья, - как хотите.

Новая Жизнь. 1917, 14 (27) июля. № 74.

Постников С.П. ИТОГИ

«Еще одна такая победа, и у меня не будет войска!» - вот известные всем исторические слова.

Мы же, после пережитых двух дней «вооруженного восстания», можем сказать: еще одно такое «восстание» во имя якобы революции, - и мы останемся без революции.

Подготовлявшие это «восстание» ставили себе определенную задачу: свергнуть власть Временного правительства и заставить Совет рабочих и солдатских депутатов взять ее в свои руки.

Вот тот, по мнению большевиков, очередной революционный этап, во имя которого нужна была «мирная» вооруженная демонстрация.

Что же дало революции это «восстание»? Над кем торжествовать победу? Кто понес поражение?

Теперь, на расстоянии определенного промежутка времени, сами «восставшие» могут сказать:

- Противной стороны не было; отсутствовал тот враг, против которого нужно было пустить в ход оружие.

Но, как известно, в атмосфере возбуждения ружья сами стрелюют. Достаточно одного шального выстрела, даже против воли стреляющего - от случайного нажима курка, - чтобы в вооруженной, недисциплинированной толпе началась перестрелка.

Так было и в Петрограде в эти дни, как передают очевидцы первых перестрелок.

Но - лиха беда начать. Дальше идет уже само собой. И вот в возбужденной, вооруженной уличной толпе, не знающей, куда и зачем она идет, все смешалось в клубок, в неразбериху, превратилось в хаос.

Стреляют, но не знают, кого же убивать. Разъезжают по городу с пулеметами, держа руку на спуске, и начинают стрельбу при каждом паническом крике.